— Пятнадцать песо? — Нищий поторопился объяснить, что этот человек хочет купить и немножко вина, и бренди. Сидя на постели, они стали яростно торговаться вполголоса. Губернаторский брат сказал: — Вино трудно достать. Бренди две бутылки я тебе дам.
— Одну бренди, а вторую…
— Это лучшее бренди. Из Веракруса.
— Но я пью вино… Если бы вы знали, как мне хочется вина…
— Вино я получаю по дорогой цене. Сколько ты можешь еще заплатить?
— У меня осталось всего-навсего семьдесят пять сентаво.
— Тогда бери бутылку текилы.
— Нет, нет.
— Ну, давай еще пятьдесят сентаво. Бутылка большая. — Он снова начал копаться в тюфяке, вытаскивая оттуда солому. Нищий подмигнул человеку в поношенной одежде и показал, будто откупоривает бутылку и наливает вина в стакан.
— Вот, — сказал губернаторский брат. — Хочешь — бери, хочешь — нет.
— Возьму, возьму.
Губернаторский брат сразу оставил свой грубый тон. Он потер руки и сказал:
— Вечер какой душный. Дожди в этом году, наверно, рано начнутся.
— Не окажет ли мне ваше превосходительство честь выпить бренди в ознаменование моей покупки?
— Ну что ж… можно.
Нищий отворил дверь и крикнул, чтобы принесли стаканы.
— Давно я не пил вина, — сказал губернаторский брат. — Для тоста оно, пожалуй, больше подходит.
— Конечно, — сказал человек в поношенной одежде. — Как вашему превосходительству будет угодно. — С мучительным беспокойством он смотрел, как бутылку откупоривают. Он сказал: — Если позволите, я лучше выпью бренди, — и заставил себя улыбнуться кривой улыбкой, глядя на убывающее в бутылке вино.
Сидя на кровати, все трое чокнулись; нищий пил бренди.
Губернаторский брат сказал:
— Это вино моя гордость. Прекрасное вино. Самое лучшее — из Калифорнии. — Нищий подмигнул, сделал знак рукой, и человек в поношенной одежде сказал:
— Еще стаканчик, ваше превосходительство, и могу ли я порекомендовать вам… бренди.
— Бренди хорошее, но я все-таки выпью вина. — Они наполнили свои стаканы. Человек в поношенной одежде сказал:
— Я хочу взять вино домой… угощу свою старушку. Она любит пропустить стаканчик.
— И правильно делает, — сказал губернаторский брат, осушая свой стакан. — Значит, у тебя есть старушка?
— У всех у нас есть.
— Ты счастливчик. Моя умерла. — Его рука потянулась к бутылке, схватила ее. — Иной раз тоскую по ней. Я звал свою «дружок». — Он наклонил бутылку над стаканом. — С твоего разрешения?
— Пожалуйста, ваше превосходительство, — уныло проговорил человек в поношенной одежде и сделал большой глоток бренди. Нищий сказал:
— Старушка и у меня есть.
— Ну и что? — оборвал его губернаторский брат. Он откинулся к стене, и кровать под ним скрипнула. Он сказал: — Я всегда говорю, женское влияние благотворнее мужского, женщина склоняет нас к миру, добру, милосердию. В годовщину смерти моей старушки я хожу на ее могилу — с цветами.
Человек в поношенной одежде чуть не икнул, но сдержался из вежливости.
— Если бы я тоже мог…
— Но ты же сказал, что твоя мать жива.
— Я думал, вы говорите о своей бабушке.
— Что я могу о ней сказать? Я ее даже не помню.
— Я тоже.
— А я помню, — сказал нищий.
Губернаторский брат сказал:
— Ты слишком много болтаешь.
— Может, послать его, чтобы завернул бутылку? Как бы меня не увидели с ней. Я не хочу подводить ваше превосходительство.
— Подожди, подожди. Куда нам торопиться? Ты здесь желанный гость. Все, что есть в этой комнате, все к твоим услугам. Выпей вина.
— Пожалуй, бренди…
— Тогда с твоего разрешения… — Он наклонил бутылку и пролил немного вина на одеяло. — О чем это мы говорили?
— О наших бабушках.
— Нет, не о них… Я свою даже не помню. Самое первое мое воспоминание…
Дверь отворилась. Хозяин сказал:
— Начальник полиции поднимается по лестнице.
— Прекрасно. Проведите его сюда.
— А это ничего?
— Конечно. Начальник хороший человек. — Он сказал, обращаясь к своим собутыльникам: — Но на бильярде с ним держи ухо востро.
В дверях появился коренастый мужчина в фуфайке, в белых штанах и с револьвером в кобуре. Губернаторский брат сказал:
— Входи, входи. Как твои зубы? Мы тут говорим о наших бабушках. — Он резко сказал нищему: — Подвинься. Уступи место хефе.
Хефе стоял в дверях, вид у него был несколько смущенный. Он сказал:
— Так, так…
— У нас тут небольшая пирушка. Может, присоединишься к нам? Сочтем за честь.
При виде вина лицо у хефе сразу просветлело.
— Ну что ж, стаканчик… пива всегда кстати.
— Правильно. Налей хефе пива. — Нищий налил вина в свой стакан и подал его хефе. Тот сел на кровать и выпил, потом сам взял бутылку. Он сказал:
— Хорошее пиво. Очень хорошее. У вас только одна бутылка? — Человек в поношенной одежде смотрел на него, застыв от волнения.
— Увы, только одна.
— Ваше здоровье!
— Так о чем же, — спросил губернаторский брат, — мы говорили?
— О вашем первом воспоминании, — сказал нищий.
— Первое мое воспоминание… — не спеша начал хефе. — Но этот господин ничего не пьет.
— Я выпью бренди — немножко.
— Ваше здоровье!
— Ваше здоровье!
— Первое, что мне запомнилось более или менее ясно, это мое первое причастие. Ах, какой душевный трепет оно вызвало! Я стоял в окружении родителей…
— Сколько же у тебя их было?
— Двое, конечно.
— Тогда они не могли тебя окружать, на это требуется по крайней мере четверо. Ха-ха!
— Ваше здоровье!
— Ваше здоровье!
— И вот какая ирония судьбы. Мой тяжкий долг повелел мне присутствовать при расстреле того старика, священника — от которого я принял первое причастие. Не постыжусь признаться, но у меня лились слезы. Я утешаю себя тем, что он, вероятно, причислен к лику святых и молится за нас. Не каждый заслужил заступническую молитву святого.
— Неисповедимы пути…
— Да, жизнь — это загадка.
— Ваше здоровье!
Человек в поношенной одежде сказал:
— Стаканчик бренди, хефе?
