Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Мы поразмыслили с Рипом, где нам лучше заниматься в восемь часов утра.
— Я бы предпочел, чтобы ты приходил ко мне, но в это время дети завтракают, а жена будет то и дело забегать в комнату и напоминать о разных поручениях.
— Думаю, что Билл Уэнтворт разрешит нам воспользоваться одной из комнат отдыха за галереей казино. Может, нам придется переходить из одного помещения в другое, пока идет уборка. Я тебя в казино не видел, но полагаю, что Ваша Честь наверняка числится там в членах.
Он осклабился и прикрыл рот ладонью, словно сообщая мне позорную тайну:
— Пожизненный член. И взносов с меня не берут. — Он ткнул меня в бок словно мальчишка, стащивший коробку печенья.
И начались наши уроки: час на грамматику и словарь, а потом час разговора, в котором я играл роль немецкого офицера. У Рипа были подобраны книги на двух языках с описанием тех знаменательных дней. Ни одна наша встреча не обходилась без того, чтобы его не позвали к телефону, откуда он возвращался с дополнительным списком поручений на день, однако у него была поразительная способность быстро сосредоточиваться вновь. Он несомненно получал от занятий большое удовольствие, они затрагивали в его душе какие-то глубинные здоровые пласты. Между занятиями и он работал прилежно, и я от него не отставал. («Делаю уроки», — говорил он.) Мое расписание оставляло мало времени на посторонние разговоры, и его — тоже. Когда мы кончали, он проглядывал список поручений, которые ему полагалось выполнить: сдать заказное письмо на почте; сводить собаку к ветеринару; заехать за мисс такой-то, работавшей у жены секретарем на неполной ставке; в одиннадцать отвезти Эйлин к миссис Брэндон на урок танцев и заехать за ней в двенадцать… Миссис Ванвинкль, по-видимому, большую часть дня сама нуждалась в машине и шофере. Выглядеть он стал лучше, смеялся чаще — и почти так же весело, как во время нашей встречи на Бельвью авеню. Но получил ли он разрешение ехать в Германию — об этом не говорилось ни слова.
Как-то вечером я пошел засвидетельствовать мое почтение миссис Крэнстон.
— Добрый вечер, мистер Норт, — любезно сказала она, поглядывая на соломенную корзинку у меня в руке. Корзинка была выстлана мхом, на котором лежало несколько аризем, лесных лилий и других цветов, названия которых я не знал. — Полевые цветы! Ах, мистер Норт, откуда вы знаете, что больше всего я люблю полевые цветы!
— Выкапывать некоторые из них, кажется, запрещено, мадам, но я, по крайней мере, делал это за городом. Вдобавок я добыл лопатку и фонарь и готов посадить их возле вашего дома, там, где вы укажете.
В эту минуту вошел Генри Симмонс.
— Генри, поглядите, что мне принес мистер Норт. Помогите ему посадить их под окном у Эдвины. Пусть она порадуется им, когда вернется. Ведь это для всех нас подарок, и я, со своей стороны, душевно вас благодарю. — Она нажала звонок. — Джерри принесет вам кувшин с водой, и цветы сразу почувствуют себя как дома.
Ни я, ни Генри не были опытными цветоводами, но старались как могли. Потом мы вымыли руки и пошли в гостиную, где нас дожидались контрабандные напитки.
— А мы по вас уже соскучились, — сказала миссис Крэнстон.
— Думали, Тедди, что вы изменили нам ради Наррагансетта, честное слово.
— Я тоже по вас соскучился, мадам, и по вас, Генри. У меня теперь и вечерами уроки, а иногда занятий столько, что в десять часов я просто валюсь в постель.
— Смотрите не перегружайтесь, дружище, а то станете занудой!
— Деньги! Деньги! — вздохнул я. — Все ищу квартиру. Уже десяток осмотрел, но все не по карману. Старшие ученики предлагали мне в виде подарка вполне удобные квартиры в бывшей конюшне или пустом доме садовника, но я усвоил правило, что отношения между хозяином и съемщиком должны быть как можно менее близкими.
— Хорошее правило, но порой допускает исключение, — заметила миссис Крэнстон, намекая на то, что Эдвина занимает у нее «квартиру над садом», а также, наверное, и на других своих жильцов.
— По-моему, я нашел как раз то, что надо. Район не фешенебельный. Обстановка скромная, но все аккуратно, чистенько, да и по средствам — если еще немного заработаю. Деньгами сорить не люблю, — чистокровный продукт Новой Англии по отцовской линии и шотландец почти без примеси по материнской. Короче, таких, как я, зовут «сквалыгами». А школьники — «жмотами».
Миссис Крэнстон рассмеялась:
— Мы тут говорим «прижимистый». Не стыжусь сказать, что в делах и я бываю прижимистой.
Генри возмутился:
— Ну знаете, миссис Крэнстон, вы самый щедрый человек, каких я видел! У вас золотое сердце.
— Терпеть не могу, Генри, когда так говорят. Разве я могла бы держать пансион и не вылететь в трубу, если бы не «поджималась». Для вас есть другое слово, мистер Норт. Я сама не люблю скопидомства, но всем советую знать, на что деньги тратить, а на что не надо. — Она откинулась в кресле, увлекшись темой разговора. — Лет двадцать или тридцать назад Ньюпорт славился своей расточительностью. Не поверите, сколько денег просаживали в одну ночь, не говоря уже о сезоне. Но и не поверите, если рассказать о тогдашнем скопидомстве, крохоборстве, жадности, — какое еще есть слово, обратное мотовству, мистер Норт?
— Скряжничество?
— Вот-вот…
— Скаредность?
— Вы только послушайте, Генри! Что значит высшее образование: прямо в точку. Эдвина любит говорить, что расточительство, — какое еще есть слово, мистер Норт?
— Транжирство.
— Вот, чудесно!.. Здешнее транжирство и скупость связаны друг с другом: это две стороны одной медали — безрассудства. «Скупость Ньюпорта, — говорит Эдвина, — особая. У всех у них тут были миллионы, но жили они как в лихорадке: то знобит, то в жар бросает». Была тут одна дама, она рассылала приглашения на большой прием: двести гостей, угощение на золотой посуде, еда и прислуга — от «Дельмонико» или от «Шерри». Но за четыре дня до приема у нее всегда случался какой-нибудь припадок и все отменялось… После того как это повторилось несколько раз, ее ближайшие друзья заранее сговаривались о «запасном ужине» на случай, если бал опять сорвется. Эта же самая дама два сезона обходилась двумя вечерними платьями: надевала то черное, то бордовое. Выписывала туалеты из Нью-Йорка, но забывала отправить письмо с заказом. И ведь им кажется, что никто ничего не замечает! В них сидит какой-то злой дух, не дает им выпустить из рук деньги. Просто болезнь.
За этим последовали ошеломляющие примеры скупердяйства и «экономии».
— Ну да, — сказал Генри, — вот и сейчас тут есть одна дама — причем молодая. Муж знаменит, как генерал Першинг…
— Почти, Генри.
— Совершенно верно, мадам. Почти как генерал Першинг.
— Напоминаю, никаких имен! Такое у нас в доме правило.
— У нее одна только страсть: охрана животных. Основала в нашей округе полдюжины приютов и дает на их содержание. Состоит в Национальной секции борьбы с вивисекцией. Увидит перо на шляпе, и у нее прямо истерика. А слухи про нее…
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
