Мадам Виллет, казалось, испытала легкое удовлетворение, мадам Кассильда слегка насторожилась, а мадам Брейлсфорд немного забеспокоилась. Все они кивнули.
— Очень хорошо. — Декан повернулась от Менари к Фэрис. — Может ли хоть одна из вас привести доводы и объяснить свое возмутительное поведение? — В комнате воцарилась полная тишина. Декан перевела взгляд с Фэрис на Менари, глаза ее сверкали. — Говорите, если можете.
Фэрис посмотрела на Менари. Поганка с вежливой отрешенностью уставилась куда-то мимо головы декана. Можно было подумать, что она слушает далекую музыку, которая ей не очень нравится.
Потом Фэрис встретила стальной взгляд декана.
— Хорошо. Я могу.
— Говорите.
— Я не хотела прибегать ни к какой магии. Я пыталась убить Менари, вот и все. Она покусилась на человека, который был у меня на службе. Отошлите меня прочь, если так надо, но знайте: я сделала то, что сделала, по веской причине.
— Я правильно вас поняла? Вы признаетесь, что пытались убить свою соученицу?
Фэрис кивнула.
— И вы считаете это оправданием?
Фэрис снова кивнула.
Декан повернулась к Менари.
— А вы? Можете дать объяснение своим действиям?
Менари опустила взгляд и посмотрела декану в глаза.
— Нет.
Декан долгое мгновение удерживала взгляд Менари, пока та в конце концов не уставилась в пол. Тогда начальница колледжа объявила приговор:
— Вы исключены из колледжа. Вы обе уедете сегодня до захода солнца. И никогда сюда не вернетесь.
Менари кивнула и вышла из круга скользящими, грациозными шагами.
Во взгляде декана отразилось легкое нетерпение.
— Куда вы направились?
Менари остановилась, широко раскрыв серые глаза.
— Я собиралась покинуть колледж и никогда сюда не возвращаться. Я подчиняюсь приказу.
— Не всегда, — сухо сказала декан. — Не торопитесь так. Я еще не закончила разговора с вами.
Менари вернулась на свое место.
— По своим собственным причинам, продиктованным, вероятно, тщеславием и злобой, — обратилась к ней декан, — вы дурно вели себя почти с самого момента прибытия в Гринло. Вы привезли с собой не просто оскорбительную идею о том, что раз вы склонны сомневаться в правилах, то правила вас не касаются, — идею, которую разделяют несколько ваших соучениц… — тут она выразительно взглянула на Фэрис, — но и дурные наклонности. Вы поступали не так, как следовало. Не имеет никакого значения, как именно вы совершали эти поступки. Я верю, что вы не использовали магию Гринло. И все же, каким бы образом вам это ни удалось, вы все это совершили.
Менари невозмутимо смотрела в глаза декану.
— Сначала вы были многообещающей студенткой. Несмотря на жалобы, я позволила вам идти своим путем. Я ошиблась. Мне очень не хотелось ломать ваш характер только ради хороших манер.
— Не бойтесь, — мягко ответила Менари. — Я выстояла и против более суровых попыток приучить меня к дисциплине.
На лице декана отразилась грусть.
— Я это знаю. Кажется, вы твердо решили сделать так, чтобы ваши задатки остались нереализованными. Но я пока не могу позволить вам уехать. Вы наполовину прошли обучение и совершенно ненадежны. До того как уехать, вы должны рассказать мне о том, что вы видели во время своего дежурства.
Глаза Менари широко раскрылись, потом прищурились. Она ничего не ответила.
— Вы понимаете. Расскажите мне, иначе я спрошу вас еще раз, и вы не сможете не ответить.
— Я видела… — Менари колебалась. Ее глаза метнулись с декана на мадам Виллет, потом снова вернулись к декану.
Декан подняла руку.
— Не трудитесь лгать. — Она направила на Менари указательный палец, и Поганка, казалось, не могла оторвать от него взгляд. — Спрашиваю в третий и последний раз, и на этот раз вы должны ответить. Отвечайте.
Менари побледнела так, что ее глаза казались почти черными на белом лице.
— Тириана, — тихо, неохотно ответила она. Фэрис бросила взгляд на Тириана. Он пристально смотрел на декана, оставаясь невозмутимым.
Декан опустила руку.
— Тот вред, который причинил ему ваш каприз, уже исправлен. Он свободен от тех уз, которые вы на него наложили. Теперь, произнеся это слово, вы свободны от него. Вы свободны от той силы, которую вам дало дежурство. Теперь идите. И никогда не возвращайтесь.
Кровь снова прилила к коже Менари, и ярко-красный румянец сменил ее бледность. Она вся вспыхнула, но все же не опустила глаза. Через несколько секунд румянец побледнел и остался только на щеках.
— Мне некуда идти. Я должна вызвать корабль из дома.
— В Сен-Мало можно снять комнаты. Я не хочу оставлять вас в пределах Гринло, даже в городе. Мадам Кассильда, проследите за ней, пока она уложит вещи. Потом отвезите ее в Сен-Мало.
Бледная как мел, держась скованно, но все же гордо, Менари удалилась, мадам Кассильда ушла с ней. Когда дверь за ними закрылась, декан снова заговорила:
— Теперь о вас, Фэрис Налланин. Вам повезло, что в вашу защиту имеются столь веские доказательства. Мне ясно, что вы не использовали магию в этой драке. Действительно, ваши примитивные оправдания полностью подтверждают это. Вы вышли из себя и попытались убить соученицу. Позвольте мне напомнить вам, что это смертный грех.
Впервые с тех пор, как Фэрис закончила обучение хорошим манерам в классе мадам Брачет, она опустила глаза и с интересом стала рассматривать носки своих туфель.
Декан продолжала:
— Вы не можете остаться в Гринло. В этом, как ни в чем другом, взгляды вашего дяди и мои совпадают. Но я не намерена отправить наполовину подготовленную колдунью Гринло в свободное плавание по не подозревающему ни о чем миру. Скажите мне, что вы видели во время своего дежурства.
Фэрис нахмурилась.
— Я вам все рассказала.
Декан подняла руку.
— Расскажите еще раз.
— Хорошо. Было темно. Облачно. Перед самым рассветом небо прояснилось, и я увидела звезды.
— Подойдите сюда.
Голос декана звучал резко, и Фэрис без колебаний вышла вперед. Когда она была на расстоянии вытянутой руки от стула декана, та ее остановила.
— На колени. Смотрите на меня.
Фэрис опустилась на колени и обнаружила, что не может отвести взгляд. Темные глаза декана словно гипнотизировали ее, заставляя не двигаться и молчать. Она лишь слабо чувствовала пол под своими коленями, боль в шее, тишину огромного зала. Она видела только глаза начальницы. Ей казалось, что эти черные глаза отражают свет косых лучей солнца, пока они не вспыхнули золотом.
