«Нет!» — мысленно закричала она, испугавшись, что цвет вернется и больше не исчезнет, и тогда — прощай, рассудок.
Она едва слышала вопли матери и спокойный, непривычно решительный голос отца:
— Что случилось? Тебя кто-нибудь обидел? Что произошло?
Она прятала глаза от света, не могла смотреть на родителей. Их лица казались чужими и страшными. Мать подбежала с мокрым полотенцем и принялась вытирать ей лицо. Полотенце мгновенно стало черным от грязи. Отец все повторял одно и то же, мать что-то взволнованно выкрикивала — казалось, они говорят на незнакомом языке. Окна Падают На Воробьев пробовала что-то сказать, но выдавила всего несколько слов пересохшим ртом. Она ни о чем не могла думать, кроме колеса обозрения. Завтра, в восемь вечера.
Отец не сомневался, что на нее напали. Коленки и ладони ободраны, волосы измазаны какой-то липкой гадостью. Что с ней сделали? Кто ее мучил? «Я их убью! Голыми руками разорву!»
Она закрыла глаза, прислушиваясь к громкому голосу матери, отчитывающей отца, и никак не могла решить, хочется ли ей снова вернуть воспоминания о том цвете, что чуть не свел ее с ума.
Родители быстро поняли, что напрасно вызвали полицию. Прибыли двое полицейских в старомодных плащах и цилиндрах. Один — длинноволосый, с большими, почти женскими глазами, другой — невысокий, крепко сбитый, плохо выбритый. Экзонареллу поразило, какие у него маленькие руки. Говорил он грубо и напористо.
— Нам сообщили, что ваша дочь подверглась нападению. Где она?
Не дожидаясь ответа, полицейские отодвинули Седенкера в сторону, прошли в комнату и застыли, увидев девочку. Окна Падают На Воробьев сидела на краю кровати и щурилась на мигающую под потолком лампу, не замечая стражей закона.
Полицейские сразу все поняли. Один из них включил крохотное переговорное устройство на браслете.
— Лейтенант Шмет, говорит полицейский инспектор Крон. Я в «Венеции». Кажется, мы нашли Джульетту, а вот Ромео что-то не видно. Повторяю, Ромео не видно. Хотите приехать и задать пару вопросов?
У Экзонареллы от такой наглости разом подскочило давление, а разъяренный мозг вскипел, готовый взорваться, подобно ручной гранате.
— Как вы смеете обзывать мою дочь Джульеттой?! У нее совершенно другое имя!
— Я понимаю, мадам, это просто полицейский жаргон, не надо обижаться. Сюда едет лейтенант Шмет, он спец по таким делам и должен задать несколько вопросов вашей дочке.
— Что значит «по таким делам»?
Полицейские переглянулись. Женоподобный ответил:
— Мы пока не уверены, однако похоже, что ваша дочь стала жертвой весьма специфического преступления, возможного только здесь, на Луне.
— Что?! — завизжала Экзонарелла и, размахнувшись, залепила Седенкеру пощечину. — Это ты разрешил ей уйти! Я ее не пускала, а ты позволил идти осматривать этот проклятый ЛЭМ!
— Не смей драться, психопатка!
— Ты во всем виноват! Отпустил нашу дочурку в гнездо проституток, бандитов и прочей швали! Теперь она не в себе, а все ты виноват!
Седенкер подошел к дочери.
— Кто это сделал? СКАЖИ, КТО ЭТО СДЕЛАЛ?
Окна Падают На Воробьев оглянулась, хотела заговорить, но, не дойдя до середины фразы, позабыла, с чего начала. Она повернулась к отцу спиной — не потому, что хотела нагрубить, просто ей показалось, что перед глазами вдруг мелькнул четвертый основной цвет. На этот раз она хотела принять его, слиться с ним, увидеть его вновь.
Детектив Догуманхед Шмет в самом деле был своего рода специалист в данной области. И даже более того: к закону о лунарном офтальмическом символяризме у него было особое, личное отношение. Детектива не волновали научные и общественные вопросы, собственная миссия была ему совершенно ясна: если кто-нибудь из этих станет демонстрировать свои вредоносные глаза нормальным людям, такого человека надо немедленно арестовать. Своей одержимости он отдавал долгие служебные и внеслужебные часы. Судьба носитилей ЛОС после ареста его не интересовала; он просто знал, что его задача — быть ангелом-хранителем, который защитит Луну от мерзких тварей, даже если для этого нужно переловить их поодиночке, согласно закону. В своем деле он изрядно преуспел. Пятьдесят восемь арестов по одной и той же статье: гражданин или гражданка, у которых выявлен лунарный офтальмический символяризм, преднамеренно демонстрировали свои глаза гражданам, у которых не выявлено лунарного офтальмического символяризма. В этом их слабость. Все они обязательно кому-нибудь показывают свои глаза, просто не могут удержаться. И тогда на сцену выходит лейтенант Шмет.
В органах лунного правопорядка о нем ходили легенды. Отсюда не следует, что его любили. Большинство знакомых полицейских втайне терпеть его не могли. Им не нравилось, что он постоянно стремится манипулировать как своими коллегами, так и гражданскими лицами. Необъяснимо не нравился его запах — возможно, как-то связанный со странной, словно бы искусственной кожей. И еще глаза: один настоящий, другой искусственный, и оба разного цвета. Неприятно смотреть. И все же он был человек-легенда.
Лейтенант вошел в гостиничный номер без стука. Не поздоровался ни с истеричной матерью, ни с взбешенным отцом. Коллегам-полицейским едва кивнул и сразу направился к девочке. Увидев ее, он на секунду замер. Почему-то она показалась ему знакомой. Невозможно! Девочка прилетела с Земли, а лейтенант никогда там не был.
— Здравствуй. Я — детектив Шмет из полицейского управления Моря Спокойствия. Твои родители считают, что на тебя напали хулиганы, а вот инспекторы Рондо и Крон подозревают нечто совсем иное. Преступление, которое может произойти только на Луне. Глядя на тебя, я склоняюсь к тому же мнению. Итак, отвечай: где он? Ты знаешь, как его зовут?
— Кого?
— Брось! Мальчишку в защитных очках, который показал тебе свои глаза.
— Не знаю такого.
Очевидно, девочка запугана. Детектив Шмет вздохнул. Мучнисто-белая кожа его словно бы синтетического лица была влажной и морщинистой, как оливка, и сам он, окутанный тяжелым запахом ланолина, был как будто слеплен из размягченного тягучего воска. Желтые волосы и разные глаза — один голубой, другой карий. Бирюзовый бархатный костюм. На руке татуировка в виде оскаленной кошачьей морды с торчащим изо рта мышиным хвостом.
— Возможно, ты и в самом деле не знаешь такого мальчика. Откуда? Ты прилетела на Луну всего несколько часов назад, и, согласно данным твоего паспорта, с которыми я позволил себе ознакомиться, как только узнал об этом случае, а меня сразу же поставили в известность, потому что я отслеживаю все происшествия, связанные с неким специфически лунным природным явлением… К чему это я? Ах, да. Согласно данным твоего паспорта, на Луне ты впервые. Конечно. Итак, ты действительно не знакома ни с одним таким мальчиком. И это подводит нас к следующему вопросу. Отвечай правду. Ты знаешь, что такое «стопроцентно лунный мальчик»?
