— Ты охотилась за Реймондом? Или за мной?
Норман хищно сощурился, и секретарша потупилась, не в силах выдержать его взгляда. Разумеется, он решил, что Линн сгорает со стыда.
Но поскольку оправдываться Линн было не в чем, а открыть правду она не могла, то и покорилась судьбе, даже не пытаясь отстаивать собственное достоинство. День этот, хоть и кажется вечностью, однако все-таки ограничен временными рамками и рано или поздно закончится. Маленькое, а все-таки утешение…
— Ты никак не могла забыть, в какой ресторан я иду, — саркастически заметил Норман. — На тебя это не похоже. Может, ты рассчитывала на то, что я увижу тебя с кавалером и потеряю голову от страсти? Так?
— Ты глубоко ошибаешься. — В голосе ее звучала неподдельная искренность, и Норман побагровел от гнева. — Послушай, я пойду, ладно?
— Никуда ты не пойдешь! — рявкнул директор агентства с таким возмущением, словно капризная секретарша затребовала билет на Луну. — Я еще не кончил! Ты не переступишь порога моего кабинета до тех пор, пока не объяснишь все до последней мелочи! Пока не выложишь всю подоплеку гнусной интриги!
— Силой ты меня не удержишь! — запротестовала Линн, но как-то не слишком убедительно.
Странно, что он до сих пор не догадался о своей власти над секретаршей по одному-единственному факту: если бы Норман и впрямь ничего для нее не значил, она бы просто развернулась и ушла. Как можно закрывать глаза на очевидное?
— Где кончается ложь и где начинается правда?
Стороннему наблюдателю вполне могло показаться, что директор агентства образумился. Голос его теперь звучал ровно. Но лицо, обратившееся в маску, лишний раз доказывало: спокойствие это — мнимое.
— Твоя мать и в самом деле умерла? — осведомился Норман подчеркнуто любезно. — Ты и в самом деле жила в том коттедже? Или все это — часть имиджа простодушной провинциалочки?
Линн судорожно вцепилась в подлокотники кресла.
— Да как ты смеешь думать, будто я солгала о матери? — еле слышно прошептала она.
Норман пропустил вопрос мимо ушей.
— И ты действительно вот уже несколько лет живешь этакой целомудренной весталкой? Или этот маленький штрих рассчитан специально на меня?
— Я не обязана отвечать на твои вопросы!
Линн чувствовала, что теряет сознание: поток нелепых обвинений причинял невыносимую боль, но встать и уйти… навсегда уйти из жизни Нормана Дейла недоставало сил. Неужели они и впрямь расстанутся? Не лучше ли сознаться во всем, сказать Норману о своей любви, положить конец нелепому спектаклю?
Но одна эта мысль внушала панический страх. Ведь, открыв правду, она окажется всецело во власти человека, который чужд милосердию… Кроме того, не поздно ли каяться? Шеф, чего доброго, усмотрит в признании очередную уловку опытной интриганки. Мосты сожжены, стоит ли их восстанавливать? К прошлому возврата нет.
— Больше всего на свете я ненавижу… знаешь кого?
Понимая, что вопрос риторический, Линн даже не попыталась сформулировать ответ. Она нервно откинула прядь со лба и подняла взгляд.
— Интриганок. Женщин, которые плетут интриги, просчитывают ходы, лгут и обманывают! — Норман с досадой стукнул по столу ручкой. — Просто не верится, что я позволил такой мерзавке обвести себя вокруг пальца!
— Мне очень жаль, — прошептала Линн, извиняясь за все то, в чем не могла оправдаться.
— Вот и отлично, — холодно отозвался шеф. — До чего приятно думать, что и тебе несладко приходится.
— Ах вот что тебя мучает… — тихо проговорила Линн. — Не то, что ты меня больше не увидишь, нет; тебе всего-навсего неприятно чувствовать себя одураченным!
— Чувствовать себя одураченным? — Норман резко подался вперед, и Линн мысленно порадовалась ширине стола. — Ты смеешь намекать, что я, мол, не прав? После того, как ты на моих глазах обнималась с этим Монкфордом? После того как ты сама призналась, что переспала с ним?
Линн убито вздохнула. Слова не шли с языка.
— Ну так и бери его себе со всеми потрохами! Подумать только, а я-то, идиот, еще пытался предостеречь тебя против этого ничтожества!
Лучше бы против себя предостерег, подумала Линн.
— Надеюсь, сама понимаешь, что в офисе тебе больше не место?
Линн кивнула. Ну вот, наконец-то долгожданный финал! Решающее объяснение затянулось на целую вечность, никак не меньше. До гробовой доски суждено ей помнить этот диалог во всех кошмарных подробностях. Каждое слово, каждый взгляд. Переживать все заново и гадать, чем бы дело обернулось, если бы она предпочла иной выход…
— Хочешь, чтобы я проработала до конца месяца? — равнодушно осведомилась Линн приличия ради; ответ она знала заранее.
— Можешь убираться прямо сейчас. Бухгалтерия перечислит твои фантастические гонорары на твой счет в банке.
— Вот и отлично.
Линн с трудом встала. Усилием воли она заставила себя поднять голову и в последний раз взглянуть в лицо Норману. В последний раз…
— Ты все равно не поверишь, но мне ужасно горько, что…
Она вздохнула, повернулась, пошла к двери, вопреки логике надеясь, что шеф ее удержит. Она бы порадовалась секундной отсрочке, прежде чем шагнуть в черный провал бессмысленного, пустого существования, но Норман промолчал. Уже из коридора Линн услышала, как шеф набирает номер телефона.
Итак, все вернулось на круги своя… Директор агентства покончил с неприятной разборкой и с удвоенной энергией взялся за работу. В ближайшие несколько дней он, пожалуй, пару раз вспомнит о смещенной секретарше, втайне подосадует, что его, знатока женщин, обвела вокруг пальца ловкая, хитрая особа, а затем подыщет ей замену.
Со временем воспоминания о Линн Бекиншоу приобретут для Нормана Дейла горьковатый, неприятный привкус. Точно так же и ее после разрыва с Реймондом переполняли обида и отвращение, только Норман, безусловно, не допустит, чтобы постыдная ошибка отравила ему жизнь.
Линн быстро и споро собрала небогатые пожитки. На последний день рождения шеф подарил ей пресс-папье. Поколебавшись минуту, она запихнула в сумку и его. Сувенир станет напоминать ей о Нормане, о несбывшейся мечте, с которой так трудно расстаться…
По пути к лифту Линн нигде не задержалась, ни с кем не обменялась ни словом. На лице ее читалось неподдельное горе, и все это видели, но молодая женщина навсегда покидала офис, и ей было все равно, что скажут люди. Кое-кто втайне порадуется ее внезапному уходу. Норман Дейл всецело доверял секретарше, по сути дела, видел в ней свою заместительницу, и двое-трое служащих с многолетним стажем чувствовали себя обойденными…
Линн надеялась, что к приходу Коры и ее кавалера сумеет взять себя в руки, но едва Реймонд спросил ее, сработал ли трюк, разрыдалась в голос. Когда же наконец отняла ладони от лица, обнаружила, что Монкфорд исчез, а подруга устроилась рядышком на диване.
