в моей жизни. Это все риск и никакого обещания награды. — Он заправил ее волосы за ухо. Погладил ее щеки, пока она не прислонилась к нему. — Это правда, я рассматривал все отношения между мужчинами и женщинами, как имеющие срок годности.
Сомнения снова поднялись на поверхность. Нежный голос, почти любящие прикосновения посылали свет кружиться через нее, но его слова привнесли мрак.
— Что на счет Остина?
— Даже его. До этого Кэрри уходила от него. Невеста Митча, единственная кого он знал задолго до того, как встретил Кэссэди — ушла. Моя мать ушла. Мать Кэрри и Митча хотела уйти, но оказалась достаточно сильной.
Вес всех этих бестолковых женщин давил на плечи Лилы.
— Разумеется над твоей моделью женской роли нужно поработать, а я держу пари в этой истории с Кэрри есть что-то большее, чем ты рассказываешь, но не все женщины уходят. Перестань полагаться на образование и сосредоточься на реальной жизни. Оглянись вокруг, и ты увидишь примеры верности везде. Ты один из самых преданных парней, которых я знаю, и ты слишком упрямый, чтобы увидеть это.
— Я могу сделать лучше.
— Я уже начала сомневаться.
— Когда твоя жизнь основана на предположениях и когда все, что ты видишь вокруг себя походит на испорченное доверие, и ты укрепился в мысли, что неправильно или нет. — Он провел пальцами вниз по обеим сторонам ее лица. — Ты жонглируешь делами и вещами вокруг тебя и сворачиваешь все дела, и уничтожаешь на корню все, что начинается, так что ты никогда не разочаровываешься. Ни одна женщина не причиняет тебе боль.
Она взяла в ладони его лицо, потому что ей нужно было, чтобы он увидел ее, услышал ее.
— Я не единственная, кто заслуживает лучшего. Ты тоже этого заслуживаешь.
— До тебя я развлекался, веселился, потом двигался дальше. Это работало. Это было легко и ясно. Безопасно.
— Одиноко. — Она использовала это слово прежде, чем он смог отмахнуться от этого.
На этот раз он кивнул.
— Одинокий и растерянный достаточно, чтобы несколько месяцев назад поехать в гостиницу с этой невысказанной потребность горящей внутри меня, но не в таком отчаянии, чтобы я мог игнорировать эту горячую брюнетку в баре. Но все же я убедил себя, что те дикие дни не значили ничего большего, чем замечательное воспоминание.
Ее руки скользили вниз пока не разместились на его плечах. Она хотела оттолкнуть его, прежде чем он выскажет свое последнее предложение, которое разобьет ее сердце, просто раскромсав его на куски.
— Я понимаю.
Он притянул ее ближе. Их тела встретились, и его дыхание обдувало ее губы, когда его взгляд искал ее лицо.
— Нет, ты не понимаешь, потому что, если бы это было так, ты бы поняла, что я был неправ насчет части с воспоминаниями. Быть с тобой не просто и ясно. Это запутанно. Это затуманивает мой разум и осложняет мне жизнь. — Его лоб уперся в ее. — Я сохранял надежду, что мы испытаем влечение достаточное, чтобы выжечь тебя из моего организма, но этого не случилось. Чем больше времени я проводил с тобой, тем больше хотел, а такого никогда не случалось прежде. Это надрало мне задницу и изменило все мои представления о людях входящих и уходящих из моей жизни, и не остающихся. Просто мне понадобилось некоторое время, чтобы увидеть это.
— Мне тоже, — прошептала она. — Ну, насчет обстоятельства с надрать задницу. Я никогда не ожидала от тебя.
— Мысль о том, что ты переедешь даже на несколько миль от базы отдыха заставляет меня желать разорвать каждый из этих домиков голыми руками.
Ее охватило тепло. Она не чувствовала холодный ветер или холод, щиплющий ее щеки. Она видела его и слышала его обещание, и всю боль смыло. Дверь в прошлое закрылась и перед ней простиралось большое и прекрасное будущее.
— Кажется похожим на заботу. — Прошептала она слова напротив его губ. Потом он поцеловал ее. Его губы прижались на секунду прежде, чем его голова снова поднялась.
— Мы можем назвать это как хочешь. Влюбившийся в тебя, заботящийся о тебе, начавший любить тебя — я согласен на все это.
Любовь. Она была глупой в этом, такой ослепленной, что была готова рискнуть все, чтобы схватить ее.
— Спенс.
Он потерся носом о ее. Обхватив ее руками за талию.
— Я виноват во многих вещах. Я лгал тебе вначале и вынудил, чтобы ты позволила мне помочь с базой отдыха. Но худшее, что я сделал — когда-либо — это оттолкнул тебя, потому что это было проще, чем признаться, что я заинтересован в тебе. Забыв исходную часть, что я влюблен в тебя. Ты хочешь настоящую подлость, вот пожалуйста.
— Нет. — Слезы давили на ее глаза. — Ты требовательный и упрямый и похоже добиваешься своего, но еще ты веселый и отзывчивый, и порядочный, и так отчаянно не позволяешь людям узнать, кто ты на самом деле, что мне больно за тебя.
Он застонал и звук завибрировал через них обоих.
— Не надо меня жалеть.
— Я слишком занята, любя тебя. — Его голова поднялась и этот блеск, который она любила так сильно, плясал в его глазах. — Это началось в отеле. Мне следовало догадаться, когда я не смогла тебя забыть или отнести тебя к веселому времяпрепровождению. Твое лицо мелькало в моей голове, пока я не смогла видеть никого другого.
Он поцеловал ее щеки и подбородок.
— Тот отель мог бы быть моим любимым местом в мире.
— Я подумала о том же.
— Я бы хотел пообещать тебе, что не испорчу все снова, но это было бы ложью. Я буду подонком и буду говорить неправильные вещи, вероятно закроюсь, когда ты захочешь, чтобы я открылся. — Он схватил ее за руку и прижал ее к своему сердцу. — Но ради тебя, я сделаю все, буду кем угодно.
После все красивых слов и потока надежды, ей нужно, чтобы он узнал одну последнюю вещь.
— Я хочу тебя, а не какого-то другого парня. Не какого-то лучшего парня, потому что его нет.
Снежинки танцевали на ветру, когда прижал ее еще ближе.
— Я хочу тебя. Ни кого-то другого. Тебя, в моей постели и в моем доме. В моем сердце.
— Тогда давай отправимся домой. Завтра Сочельник, как-никак.
— Ты готова встретиться с
