позволили стать мастером! Ты понимаешь, что я всю жизнь стремилась к этому? Понимаешь, что Храм, наставники, стражи и мастера — это все, что имело для меня смысл… Ты не можешь себе этого даже представить, но я жила для того, чтобы служить Храму. Я хотела этого не меньше, чем ты хочешь отомстить, — загнанная в угол мышь будет яростно сопротивляться, я знала это и теперь чувствовала себя именно такой, загнанной в угол.
— Жила? Хотела? — мужчина посмотрел в мои глаза.
Наверное, от внимательного взгляда не укрылся вспыхнувший на моих щеках румянец, заметил он и блеск в уголках глаз. И ему не составило особого труда догадаться, что я едва сдерживала слезы. Наконец, Мо Юй отвел взгляд и отвернулся. Видимо, как и любой мужчина, он не выносил женских слез и совершенно терялся, когда становился причиной этого абсурдного поведения. Я знала, что воин не был зол на меня, но и так просто прощать явно не собирался.
— Спасибо, что спас меня, — смогла проговорить я.
— Тебя спас не я, а Цен Цан. Как в первый раз, так и во второй, — о том, что демон отрицает свою причастность ко второму спасению, Мо Юй не стал упоминать. — Так что оставь свои благодарности для него, хотя я очень сомневаюсь, что они ему нужны.
— Ты позволишь мне остаться? Я смогу помочь тебе, я…
Хотела рассказать, что неплохо умею управляться с оружием, обучена тактикам и стратегиям, но внезапно поняла, что для него это все не имеет значения. Он не простит меня. Наверное, никогда.
— Посмотрим, — коротко бросил Мо Юй и вышел из комнаты, лишив возможности продолжить пылкую речь.
Я осталась одна полностью предоставленная своим невеселым мыслям.
Итак, я выбрала свою судьбу, предав Храм, отринув все, что казалось привычным ради свободы. Теперь не было дороги назад, только вперед, но я не жалела об этом. Вопреки всем опасениям Мо Юй не оттолкнул меня, не убил сразу на месте и даже обещал подумать о совместном путешествии. Иного пути загладить перед ним свою вину просто не смогла придумать. И он, кажется, это понял, раз не отмел такую возможность сразу же. Да, мне придется потрудиться, чтобы вернуть расположение этого неразговорчивого и отстраненного человека, но на это хотя бы будет шанс. И я постараюсь его не упустить. Больше никогда не причиню ему боли, и убью любого, кто попытается это сделать. Потому что, встретив взгляд холодных глаз былого главнокомандующего, я почувствовала, как меня бросило в жар, как затрепетало сердце, как покрылась испариной спина и вспотели ладони. Я решила не врать ему, но и себя обманывать больше не имело смысла: я влюбилась в него и теперь все остальное уже не имело значения. Ни Храм, ни мастера, ни наставники. Все померкло и исчезло, словно в густой дымке тумана.
Постепенно мысли потеряли четкость, и я не заметила, как задремала. Очнулась же от тихого скрипа и едва различимых шагов. Так могла бы ступать дикая кошка, подкрадываясь к своей жертве. За окном простиралась ночь, камин погас, и разглядеть, кто проник к в комнату, не представлялось возможным.
Я подобралась, потянулась за спину в надежде ощутить в ладонях верные мечи, но тут же с сожалением вспомнила, что они лежат возле камина.
— Кто здесь? Мо Юй?
Тишину нарушил тихий смешок.
— Нет, не Мо Юй.
С пальцев пришельца соскользнули искры и устремились к камину. Поленья мгновенно занялись огнем. В комнате находился мужчина в черной одежде. В миндалевидных глазах незнакомца отражался огонь, тонкие черты лица исказила презрительная ухмылка.
— Кто вы? — опешила я.
— Кто я? Хранитель этой крепости, — хмыкнул он. — Но вот другой вопрос: кто ты?
Что он хочет услышать? Ведь и сам прекрасно знает кто я на самом деле.
— Мне кажется, вы и так знаете, кто я, — ответила, медленно поднимаясь с постели. Кто знает, зачем он здесь? Может, пришел убить. С темного и не такое станется. Надо как можно скорее добраться до мечей…
— Воровка.
Возразить что-то на это утверждение я не посмела, тем более, что была обязана жизнью этому демону, по утверждению Мо Юя, а потому лишь опустила глаза и тихо произнесла:
— Да, я украла Ледяной Клинок. Вот только я не понимаю, вам-то какое дело?
— Большое, — произнес демон обманчиво-спокойным голосом. — Не люблю, когда кто-то путается под ногами и вмешивается в мои планы. Если меч снова исчезнет, то я найду тебя, и ты пожалеешь. Сильно пожалеешь.
— Я не собиралась…
Попыталась объяснить, что больше не служу Храму, но всего лишь один презрительный взгляд заставил все слова застрять в горле.
— Надо было оборвать твою жизнь еще тогда, когда ты появилась в этой крепости раненная и умирающая. Сейчас бы не пришлось следить за каждым твоим шагом, — с легкой досадой сказал он и вышел из комнаты.
Сон бежал от Цен Цана. Полночь давно миновала, Мей не появилась, а значит, его ожидания напрасны. Если она не появилась до середины ночи, то не придется совсем. За годы своего служения тьме демон хорошо усвоил все правила и никогда не тешил себя пустыми надеждами, что сможет изменить ситуацию, пока не появился Мо Юй, пока сам Цен Цан не начал тщательно изучать возможности странного ледяного клинка. Сперва это было простым любопытством, но чем больше демон узнавал, тем лучше понимал, что этот меч далеко не простой артефакт (хотя, как артефакт может быть простым?), но полупрозрачные грани и почти голубая сердцевина меча хранили гораздо больше тайн, чем все волшебные редкости, которые ему доводилось видеть до сих пор. И неподдельный интерес Мей, еще больше раззадоривал демона.
Именно поэтому он и не спускал взгляда с Хрустального Шара, следя за Мо Юем. Потерял он воина из виду лишь один раз, когда тот вернулся в свою комнату после стычки с императором. Меча при нем тогда точно не было, а вот когда после усердных попыток прорваться сквозь необъяснимую серую муть, расползшуюся в Хрустальном Шаре и накрывшую воина, демон смог снова его рассмотреть — меч был уже у него в руках.
Слишком странно. Его искусству волшбы не могли противостоять другие, кроме, разумеется, Бея, не зря же он посвятил свою жизнь тьме, значит, это был кто-то более могущественный, чем смертные. Да и кто бы еще смог забрать меч у несносной девчонки и вернуть воину за считанные дни? В игру включился еще кто-то из богов?
Цен Цан повел плечами. Свежий ночной воздух врывался в окно, заполняя всю комнату. От пронизывающего до
