но помалкивает. И правильно! Дыхание надо беречь. Прислушиваюсь к себе, после круга дыхание нисколечко не сбилось. Ноги крепки и несут меня дальше совершенно не напрягаясь. Дед Ростик молодец! Но Серый уже тормозит и переходит на шаг, я поступаю так же. Входить в форму надо постепенно. Судя по взгляду кореша, он со мной согласен. Разминка ничего нового не приносит. Разве что порядок движений несколько иной. Видимо, это из разряда «вечных ценностей». Тщательно повторяю и запоминаю. Серега ногами залезает на скамейку и делает отжимания… на кулаках. Стараюсь повторить. Подход по пятьдесят раз. Но выполнен легко. Затем приходит черед подтягиваниям. С легкостью делаю пятнадцать. Могу и больше, но куда я тороплюсь? Повтор. Серега интересуется:
— Ты как?
Щупаю голову.
— Вроде нормис.
Приятель кивает:
— Но все равно не гони. Делаем повтор, потом отдыхаешь.
— Заметано.
Серый сделал всего три подхода. Затем идем на брусья. Упражнения на трицепс и пресс. В последний не сразу вдуплил, как правильно расположиться на брусьях. У Серого это ловко вышло.
— Давай помогу. У тебя что-то с координацией сегодня не очень. Будем в форму потихоньку входить.
Силушкой товарищ не обижен, так легко меня подхватывает. Но мне не по себе. Где я еще могу налажать? Отмазка не всегда сработает, да и желчных людишек хватает. Или хитропопых, как Армен. Он нам точно не приятель, просто однокашник. Вчера заметил, что Серега его за своего не считает. Ведь сильные люди обычно добрые. Здесь. Правда, не у нас в будущем. В мышцах приятно разливается легкая усталость. Мы улыбаемся. Хорошее начало дня!
Я считаю, что надо по всей планете сделать обязательными утренние физические упражнения. За счет основной работы и налогов установить подобное занятие общедоступным и удобным. Сколько же во мне было энергии, когда прибежал домой и ломанулся в душ. Эх, какой же я дурак был в прошлой жизни. И в самом деле лошок. Дед со мной еще ласково обходился. Надо было пенделями в тренажерку гнать. А не просиживать у компа ночами.
— Иди кушать, спортсмен.
Сеструха выставила на стол тарелку с рисовой кашей, отдельно на глубоком блюде лежали накрытые салфеткой сырники. Я все это под смешки Альки снес за пару минут. Очухался, когда ложка застучала по дну.
— Вкусно и точка!
Чай мы уже пили неспешно со смородиновым вареньем. Догадываюсь, что и его привезли с деревни. Сестра ехидно посматривает в мою сторону.
— Как с памятью?
— Лучше!
— После зарядки самочувствие?
— Хорошее. И голова не болит, — гляжу на нее. — Ты у меня анамнез, что ли, собираешь?
Алька хохочет. И куда потом это у нее денется. Сколько помню — старушка была всегда серьезна и ворчлива. Мы такими все станем со временем? Хотя нет, дед Ростя без шуток и дня не обходился. Иногда так над кем-то приколется, что мне завидно становилось. Ему бы стендапером выступать. Так что это скорее от самого человека зависит. Нет, не хочу становиться ворчуном и неудачником. А для этого нужно…
— Галка в девятый пойдет?
Алька открыто насмехается надо мной:
— У тебя точно провалы в памяти? Что-то ты быстро с Галкой отношения наладил. А то все ходил и нос задирал. Она уже девушка!
«Так, это провал или успех? Как понять этих женщин?»
— Аля, а по существу?
— Ты и так все помнишь! Сегодня ей шестнадцать! Вы же вместе в садик ходили. Не знаю, кода между вами черная кошка пробежала.
Алька фыркает, а меня смущает упоминание о возрасте. Может, в СССР с шестнадцати можно жениться? Да ну на фих! Решаюсь. Все-таки она первая из семейного гнездышка упорхнула.
— В чем-то ты права. Она девчонка хорошая, но у меня на будущее иные планы. И она туда точно не вписывается.
Сеструха так и застывает с чашкой чая. Глаза как блюдца. Неужели дед Ростик был так предсказуем? Когда же он надумал валить из Зареченска? Жаль и спросить не у кого. Но Алька не может без уколов.
— Вот теперь заметно, что ты головой стукнулся. Куда же ты собрался?
— Пока не знаю. Год впереди на раздумья. Но точно уеду отсюда. Хочу большего. Это ведь не запрещено?
Судя по глазам, у сеструхи под черепушкой заносились целые табуны мыслей.
— Ты только маме не рассказывай! И так я свалила, а если еще и ты.
— Как говорят индейцы — Ребенок — гость в твоем доме: накорми, воспитай и отпусти
Сестра задумчиво роняет:
— Хорошая поговорка, надо запомнить. Ты растешь в моих глазах. Еще недавно был пацан пацаном, только игрушками своими дурацкими занимался, да с дружками во дворе пропадал. А сейчас гляди, девушками швыряешься направо и налево…
— Аля!
— Все-все, — сестра примирительно выставила перед собой руки. — Поступай, как знаешь! Видать, пока сам шишки не набьешь, не успокоишься. Но на Валю все равно не ставь. Кинет.
— Да понял я уже! Ты лучше расскажи, как поступала и какие проблемы в городе могут возникнуть.
Аля потянулась за чайником и поставила его на плиту. Разговор будет долгим. А я и не тороплюсь. Достал из хлебницы булку, из холодильника масло и сыр. Это ж сколько я жру?
Хм, а все не так просто в стране советской! Равноправием здесь и не пахнет. В этом Россия всегда будет одинакова. Во-первых, найти себе ВУЗ по душе намного сложней. Нет интернета и справочников. Люди больше ориентируются на рассказы знакомых и родственников. Особенно ценны те, у кого есть блат в комиссиях. Нет, не все в Союзе продается, тут скорее у нас в наличии кумовство. У каждого влиятельного из преподавателей и администрации института есть некая «квота» для абитуриентуры, но не более того. И не факт, что дядя двоюродной сестры троюродной бабушки еще и впишется за тебя. Может, ему выгодней пропихнуть сына начальника ОРСа. Тот точно останется благодарен и поможет с дефицитом.
Да и самим профессорам ни к чему сборище необразованных оболтусов. Кто тогда на кафедрах учиться будет? Такое и в моем будущем проблема. Платные потоки — это слезы для преподов. Ну, или основа их приварка. Что все равно чревато. Здесь же общество в целом честнее, органы работают и действовать приходиться изощренней. Как ни странно, но самый лучший способ поступить — это репетиторы. Особенно ценятся преподаватели из самих институтов. И не так важно, что они не
