пальца на специально для этого отпечатанном бланке.
— Видите ли, князь…
— Извольте обращаться ко мне как положено — «ваша светлость».
— Ну… — Замялся следователь, потом тряхнул головой и кивнул, — впрочем извольте, ваша светлость. Прав состояния вас не лишали. Пока, хоть я конечно же и уверен, что за этим дело не станет. Так вот главная хитрость в том, что папиллярный узор, который вы можете видеть в качестве отпечатка на бумаге, он уникален для каждого человека. Мы возьмем ваши отпечатки и сравним с теми, что обнаружили на двери банковского сейфа. И если они совпадут… Когда они совпадут, сомнений в вашем участии уже не останется.
— Что за бред, ни один суд в это не поверит, какие-то отпечатки, вы бредите.
— Отнюдь, ваша светлость. За последние пару лет вышло несколько исследований, посвященных этому факту, и все испытатели сошлись на том, что узоры на пальцах бывают нескольких типов, но в деталях всегда есть отличия.
Суд над князем Чегодаевым, опустившимся до банального разбоя, вызвал широкий общественный резонанс, а внутри полицейской системы стал толчком к составлению поголовной картотеки отпечатков пальцев всех задерживаемых субъектов. До этого сличение папиллярных узоров рассматривалось только как побочный аргумент, который практически невозможно использовать в реальном расследовании, но процесс над Тамбовским грабителем банка оказался первым, где обвинение чуть ли не полностью строилось вокруг сравнения отпечатков пальцев преступника и найденных на месте преступления. Можно сказать, что князь Чегодаев — его в итоге, вот уж хохма, приговорили к пожизненной каторге за убийство двух полицейских, он, считай, повторил путь отца, пусть и немного в другой плоскости, хоть боялся этого всю жизнь — сумел достичь знаменитости и увековечить свое имя в учебниках. Правда достаточно сомнительным образом и только в учебниках по судебной экспертизе.
Глава 8
1846 год проводили без сожалений перекрестясь и три раза сплюнув через левое плечо.
Весь 1847 год прошел под знаком переезда сначала Двора, а потом и прочих государственных органов на новые места в отстроенной буквально с нуля столице империи. Сам манифест объявляющий Николаев новой столицей России был оглашен еще 15 апреля, однако, понятное дело, мгновенно, по щелчку пальцев переместить столь значительную массу людей, а с ними и всякого имущества, необходимого для обеспечения нормальной их деятельности, было просто невозможно.
Дело тут изрядно облегчалось тем, что схема расположения будущих организаций и учреждений была подготовлена еще на этапе строительства. Каждое министерство и каждый отдельный департамент получил свое «жилье» исходя из потребностей — с некоторым запасом по вместимости, конечно — и поэтому нормальная в таких случаях путаница в этот раз была сведена к минимуму.
Огромным испытанием переезд стал для всей транспортной системы страны. Честно говоря, не представляю, как именно большевики переезжали из Петрограда в Москву — про переезд времен Петра, наверное, вспоминать смысла нет, все же количество чиновников с тех пор выросло неимоверно, — но здесь и так загруженная магистраль, соединяющая север с югом, оказалась фактически парализована на добрых два месяца.
Часть грузов и пассажиропотока даже пришлось пускать обходными маршрутами: по Волге, по Днепру, по железнодорожной ветке через Минск и Киев. Часть наиболее массивного оборудования и вовсе пришлось отправлять морским транспортом вокруг континента.
В «новую» столицу — Питер, утратив статус главного города, мгновенно превратился в «северную» столицу, а Москва так и осталась «старой» столицей — планировалось перевезти отнюдь не все хозяйство, кое-что было решено оставить на старом месте. Например, в Петербурге оставалась большая часть гвардейских полков, в Николаев отправлялись только сводные роты старой гвардии и только для того, чтобы нести почетную и караульную службу. Никакого смысла от набивания города войсками я совершенно не видел, и повторять ошибки Романовых из другой истории не собирался. Пусть лучше войска будут квартировать где-нибудь подальше, а заботу о безопасности города возьмут на себя полицейские силы и ограниченные в количестве жандармские команды, набранные из надежных старослужащих, так оно будет спокойнее.
Вообще безопасность была чуть ли не главным лейтмотивом при формировании концепции новой столицы. Тут не должно было быть промышленности и соответственно рабочих, которые сами по себе являются плодородным субстратом для всяких революций, а также больших учебных заведений. Изначально я вообще не планировал тут открывать ВУЗов, но впоследствии в Николаеве все же появилась академия государственного управления и еще несколько других специализированных институтов, которые не предполагали массового обучения. Пусть студентики где-то там мутят воду подальше от места нахождения органов государственной власти. Так оно для страны безопаснее будет.
Конечно, сказать, что город был уже полностью построен, нельзя. В первую очередь строители закончили правительственный квартал — равносторонний треугольник со стороной в километр, разбитый на пятнадцать маленьких «квартальчиков» — в котором предполагалось сосредоточить всю государственную власть в стране. Тут находилась главная императорская резиденция, здания министерств, Сената, Госсовета. Так же заранее подготовили помещения под расположение будущего парламента. Рано или поздно его все равно придется собирать — в той или иной форме — почему бы не подумать о здании для него заранее.
Правительственный квартал был построен единым архитектурным комплексом в виде такой себе аллюзии на московский кремль. Даже треугольная форма тут оказалась «в тему», разве что по площади Николаевский «кремль» превосходил оригинал примерно в два раза. Примерно 44 гектара против оригинальных 28, было в этом что-то символическое, только правительственные учреждения занимали у нас вдвое большую площадь. чем когда-то занимала вся Москва.
Стены зданий были выкрашены в характерный красный цвет — его московский кремль приобрел еще двадцать лет назад при подготовке Первопрестольной к моей коронации — по верху фасадов имитируя крепостную стену были пущены зубцы в виде ласточкиного хвоста, по углам устроены декоративные, но вполне себе функциональные башни, а проезды внутрь квартала сделаны в виде воротных башен, на главной из которых повесили куранты.
В общем, выглядело это натуральной крепостью, которой если честно и было. Учитывая толстые решетки на внешних окнах первых этажей зданий и заранее подготовленные массивные щиты, способные за несколько минут перекрыть въезд внутрь территории, при необходимости внутри правительственного квартала можно было относительно небольшими силами успешно обороняться от каких-нибудь возжелавших вселенского равенства и справедливости революционеров.
Кроме правительственного квартала, который предполагалось сделать сердцем города, к весне 1847 года успели построить несколько жилых районов, вчерне закончить инфраструктуру, заложить парки, возвести электростанцию, наладить уличное освещение. Центральные улицы уже оделись в асфальтовое покрытие, а по первым маршрутам начал туда-суда сновать общественный транспорт. Пока еще на
