Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
зажиточным человеком.
В Средней Азии, куда ринулись еврейские беженцы, было немало раненых фронтовиков, у многих из которых они вызывали раздражение уже одним своим экзотическим видом, не говоря уже о торговле на местных базарах. Вернувшиеся с фронта солдаты не избежали заразы, наслушавшись нацистских пропагандистов, вещавших через громкоговорители, и начитавшись разбрасываемых с самолетов пропагандистских нацистских листовок.
«Демобилизованные из армии раненые… открыто говорят, что евреи уклоняются от войны, сидят по тылам на тепленьких местечках… Я был свидетелем, как евреев выгоняли из очередей, избивали, даже женщин, те же безногие калеки», – это из письма эвакуированного в Среднюю Азию автора романа «Порт Артур» Александра Степанова редактору «Красной звезды» Давиду Ортенбергу. И это при том, что в годы Великой Отечественной войны больше 500 тысяч советских евреев воевали в составе Красной армии, из них 198 тысяч погибли.
Евреи в армии Андерса
В польских источниках нередко утверждается, что Советский Союз умышленно освобождал в первую очередь евреев, чтобы наводнить евреями польские военные формирования. Дело обстояло с точностью до наоборот – в декабре 1941 года польскому военному командованию было сообщено, что набор в армию Андерса касается всех польских граждан, за исключением евреев, украинцев и белорусов, которые на 29 ноября 1939 года проживали на аннексированных СССР территориях и были объявлены советскими гражданами. «Разве они не польские граждане? – спросил Андерс во время встречи со Сталиным. – Они ведь, в сущности, никогда и не переставали быть польскими гражданами, поскольку ваше соглашение с немцами утратило всякую силу». – «Зачем вам белорусы, украинцы и евреи понадобились? – ответил на это вождь. – Вам же нужны поляки, ведь они – самые лучшие солдаты». До того он со свойственным ему «пролетарским интернационализмом» заметил, что евреи – «плохие вояки».
Тут возникала коллизия – по законодательству СССР жители аннексированных районов считались советскими гражданами, а по польско-советским соглашениям – польскими. Польский посол Станислав Кот в ноябре 1941 года пожаловался в Наркомат иностранных дел СССР на то, что в Казахстане в Красную армию берут украинцев, белорусов и евреев – польских граждан, хотя те от мобилизации освобождены. В ответ Наркоминдел объяснял, что польско-советские соглашения не отменяют действия советского закона, а признание польского гражданства поляков, проживавших на тех территориях, «свидетельствует о доброй воле и готовности к компромиссам со стороны советского правительства, однако ни в коем случае не может служить основанием для признания представителей других национальностей, в первую очередь украинцев, белорусов и евреев, польскими гражданами».
Евреев в армию Андерса поначалу принимали охотно, в нескольких формированиях их процент превысил половину. Возникла даже идея создания отдельного «еврейского легиона». Однако ее приняли в штыки и поляки, и собравшиеся в Бузулуке евреи, опасавшиеся, что создание «легиона» лишит их права на польское гражданство.
После переезда под Ташкент евреям стали отказывать в приеме в армию Андерса под разными предлогами. Михал Лихт, учитель физкультуры, в начале Второй мировой войны служивший младшим офицером, пришел добровольцем на призывной пункт вместе с другими евреями, – как он вспоминал, «богатырями, могучими как дубы», – но всех их объявили физически непригодными и в армию не зачислили.
По словам инженера-электрика Давида Каца, поляки – будь они «увечными, скрюченными, горбатыми, одноглазыми», – все получили медицинскую категорию, позволявшую им служить в армии, а пришедших вместе с ним на медкомиссию евреев – «несчастных, обессиленных людей, прошедших лагеря и тюрьмы за преданность Польше и ухватившихся за армию, как спасающийся хватается за соломинку, – выпроводили на все четыре стороны».
Не приняли Шломо Мелонака, в 1939 году бежавшего в Советский Союз из оккупированной Польши. В сентябре 1942 года его, до того избежавшего ареста и высылки, арестовали при попытке пересечь советскую границу с Ираном и приговорили к десяти годам лагерей.
«Я оказался в весьма затруднительном положении, когда в армию стали поступать представители национальных меньшинств, прежде всего евреи, – объяснял Андерс в своих мемуарах. – …Определенная часть евреев радостно приветствовала советские войска, вступившие на польскую территорию в 1939 году. Поляки не могли забыть об этом, и мне пришлось сглаживать противоречия и усмирять конфликты». Память генерала весьма своеобразна – он не может забыть об этом и не вспоминает об антисемитской политике Польши в период между двумя мировыми войнами.
Дружбе народов не способствовало и то, что в соответствии с соглашением от 30 июля 1941 года было предусмотрено оказание помощи «польским подданным, евреям по национальности» из «армии Андерса» по линии американского комитета «Джойнт». Помощь поступала через Тегеран, ежемесячно поступало 10 тысяч посылок. Общий объем помощи армии Андерса по линии «Джойнт» в 1942–1945 гг. составляет 2,2 млн долларов.
Впрочем, это обстоятельство (помощь США и американских организаций) отразилось и непосредственно на приеме евреев в армию Андерса. Польский посол Кот в одном из направленных из Москвы писем Сикорскому, говорит: «Мы беседовали с генералом Андерсом по поводу евреев. Их, как обычно, зачисляют в армию по первой просьбе, и после того, как я объяснил ему важность [мобилизации евреев] с точки зрения Америки, он обещал мне подчеркивать необходимость доброжелательного к ним отношения».
И в самом деле подчеркнул – в приказе, подписанном им в Бузулуке 14 ноября 1941 года. «Я приказываю всем находящимся в моем подчинении командирам решительно бороться со всеми проявлениями расистского антисемитизма…» В приказе Андерса отмечалось, что еврейские военнослужащие обладают теми же правами и обязанностями, что и остальные польские граждане, и наказывать еврея можно, лишь «если он не умеет с честью носить мундир бойца Польской республики и забывает, что он польский гражданин».
Правда, двумя неделями позже, 30 ноября 1941 года, Андерс издал второй приказ, в какой-то мере противоречивший первому. «Я хорошо понимаю причины проявлений антисемитизма в рядах армии», – сказано в нем, имея в виду «отголоски нелояльного, а порой и враждебного поведения польских евреев в 1939–1940 годах». Но «антисемитизм может привести к тяжким последствиям», поскольку евреи обладают заметным влиянием в англосаксонском мире. Солдаты должны понять, что сейчас любые проявления борьбы с евреями будут строго караться, – но «когда после победного боя мы вновь станем хозяевами в своем доме, мы уладим вопрос с евреями так, как того требуют величие и суверенность нашего отечества, а также простая человеческая справедливость».
Андерс отклонил просьбу группы бундовцев, готовых ради эвакуации «предстать лицами польской национальности, назвав себя католиками». Правда, в одном случае подполковник Дудзинский, ответственный за эвакуацию части, вычеркнул из списка не только лиц «Моисеева вероисповедания», но и крещеных евреев, числящихся католиками по вере и поляками по национальности.
Несмотря на свои социалистические взгляды, бундовцы знали – в первой стране социализма их не ждет ничего хорошего. Взять хотя бы судьбу видных руководителей Бунда Генрика Эрлиха и Виктора Альтера. Оба были арестованы сразу после присоединения к СССР в 1939 году, два года спустя обоим
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
