эмоции, какие только могут быть у человека. Эта особенность показалась мне такой милой, что я ощутила, как внутри меня разливается счастливое тепло.
Мне захотелось смеяться, танцевать и любить весь мир вокруг.
Весь мир, кроме, пожалуй, расстроенной брюнетки за дальним столиком.
Пока Максим расписывал преимущества блюд из меню кафе «У дороги», я мельком посматривала на его знакомую. Она и не думала куда-то уходить. И, в отличие от меня, никак не маскировала свое любопытство. Девушка сверлила меня тяжелым взглядом, нахмурив высокий чистый лоб.
Я старалась не обращать внимания на печальную молодую брюнетку, но это оказалось не так-то просто. Максим рассказал мне смешную историю про то, как впервые попробовал роллы в этом самом кафе, где мы сейчас сидели, и как сначала не хотел их даже надкусывать, отказываясь верить в то, что это вообще можно есть. Он в лицах показывал уморительного подростка, каким был лет тринадцать назад, и свою обеспокоенную маму-наседку, убеждающую сынулю попробовать незнакомое блюдо.
Но даже когда я смеялась над шутками Макса, у меня не получалось выпустить из поля зрения девушку за дальним столиком. Я немного рассердилась на Максима — ну зачем он посадил меня так, что мне волей-неволей приходится сталкиваться взглядами с этой эффектной особой?
Самого Максима сложившаяся ситуация, казалось, ничуть не смущала. Он передвинул свой стул, чтобы оказаться ко мне поближе и продолжил рассказывать забавные случаи из своей юности, нежно поглаживая ладонью кончики моих пальцев.
Но я слушала Макса уже не так внимательно. Потому что заметила странное движение в глубине кафе.
Лавируя между веселыми людьми, по залу двигалась Бэлла. Она смотрела только в одну сторону — на знакомую Макса, сидевшую за столиком в одиночестве.
А вот саму Бэллу никто не замечал. Она проходила мимо танцующих и просто болтающих людей, ловко огибая их и продвигаясь к одной ей известной цели.
На какой-то миг мне показалось, что Бэлла легко могла бы пройти и сквозь этих людей, и обходит она их по одной-единственной причине — пустить пыль в глаза тому, кто за ней наблюдает.
То есть мне. Потому что больше никто не кинул ни единого взгляда на девицу в старом грязном платье. Что уж совсем не лезло ни в какие ворота — в таком виде Бэлла просто обязана была вызвать всеобщее любопытство.
Но Бэлла осталась незамеченной и, достигнув своей цели, села напротив одинокой брюнетки. Девушка цедила коктейль из своего бокала и никак не отреагировала на то, что к ней присоединилась какая-то непонятная девица.
Все, что произошло потом — случилось за считанные секунды. Но в моем сознании запечатлелось так, как будто я смотрела видео в замедленной съемке. Прежде я никогда не видела ничего подобного и даже не представляла, что такое возможно.
С улыбкой на лице, больше похожей на вымученную гримасу клоуна, Бэлла протянула пальцы к холеной шее темноволосой девушки. Руки Бэллы сомкнулись на нежной шее и…
Кажется, несчастная даже ничего не успела понять. Голова брюнетки повисла, потянув за собой довольно упитанное тело, и девушка бесформенным кулем упала на пол.
Бэлла поднялась, повернулась в сторону нашего с Максом столика, отчетливо мне подмигнула, и удалилась никем не замеченная.
Вокруг одновременно закричали пронзительные женские голоса. Как будто кто-то увеличил громкость мира до максимума. Мужчины бросились к распростертому на полу телу, один из них пытался оказать первую помощь пострадавшей.
И только я понимала, что ей уже ничем не помочь.
Какая-то женщина визжала особенно громко, и я мечтала о том, чтобы она поскорее заткнулась. В ушах звенело, действительность плыла перед глазами, и я взывала к Вселенной, чтобы она каким-то образом прекратила этот невыносимый крик.
Только когда меня сильно тряхнули за плечи, я осознала, кто же так душераздирающе вопил. Это была я сама.
— Это она была… Это Бэлла убила ту девушку… Помогите! — я билась в истерике, переходя то на шепот, то на слезы, то на крик.
Краешком сознания я отметила, что люди стали оглядываться на меня и перешептываться. Максим сжимал мою ладонь и просил успокоиться. Но я только мотала головой и продолжала умолять кого-то — неизвестно кого — о помощи.
Тогда я еще не знала, что уже никто мне не поможет. Как никто не помог несчастной девушке, которая пять минут назад была жива и полна сил, а теперь от нее осталась только пустая оболочка. И никто никогда не узнает, чья рука повинна в смерти молодой женщины, жизнь которой только начиналась.
Потому что только я видела преступницу. Или не только я?
Захлебнувшись собственными несвязными словами, я резко умолкла и внимательнее присмотрелась к Максу. Открыла рот, чтобы спросить, видел ли он убийцу, но Макс прижал палец к губам, давая понять, что вести разговоры здесь и сейчас нам не стоит. Он поднял меня за плечи и повел к выходу.
Какой-то мужчина попытался преградить нам путь. Он говорил, что мы, как свидетели, должны дождаться приезда полиции.
— Мы ничего не видели, — зло бросил Макс. — И дай пройти, моей девушке плохо!
Как бесчувственную куклу, Максим вывел меня на улицу. Я вдохнула свежий воздух и не почувствовала никакого облегчения. Голова кружилась так, что я не могла твердо стоять на ногах, к горлу подкатывала тошнота.
При других обстоятельствах я бы обрадовалась, что Макс назвал меня своей девушкой. Но в тот момент это не имело значения — мне было важно выяснить, видел ли Макс то же самое, что видела я.
Максим, не слушая мои жалобы на головокружение, тащил меня вперед. Наверное, со стороны было похоже, будто строгий отец куда-то ведет непослушную дочь. Только когда мы отошли от кафе на довольно приличное расстояние, Макс остановился и повернулся ко мне лицом.
Он продолжал держать меня за руки, но я больше не чувствовала прилива счастья от его прикосновений. Мне даже захотелось высвободиться из его крепкой хватки, но я не решилась. Несмотря на все мои успехи и достижения в жизни, я испытывала трепет перед мужчинами, по которым было видно, что они знают, как для меня будет лучше. Таким был мой отец. И я так ни разу в жизни и не осмелилась противиться его решениям…
Моей мужественности хватило только, чтобы задать мучивший меня вопрос:
— Ты видел, что случилось? Видел Бэллу?
С ответом Макс медлил. Он хмурился и смотрел мне куда-то в район переносицы. Его лицо приобрело отчасти хищническое выражение, и я не могла не отметить, что образ хищника подходит ему куда больше, чем маска
