если еще и паника накатит — для меня точно все будет кончено.
Я свернула на лесную тропинку и постаралась сразу затеряться среди деревьев. Отклонившись от натоптанной тропы, я стала пробираться через лесные заросли, то и дело спотыкаясь о какие-то коряги и сучки. Шуметь было опасно, и я сильно замедлилась, стараясь не производить никаких звуков.
У огромного дуба я остановилась, прислонилась к дереву и прижалась щекой к шершавой коре. Прислушалась к тишине. Похоже, я сбила Макса с пути.
Ноги дрожали, перед глазами прыгали темные пятна. Я осторожно повернулась и вжалась в дуб спиной.
Невдалеке, среди густых кустов, мелькнуло белое пятно.
Вот и все, обреченно поняла я. Максу и не нужно было за мной гнаться. Со мной разделается Белая.
Я услышала жалобный вой. Гарька, собака Бэллы, была на подходе.
Еще сильнее вжавшись в дерево, я зажмурилась. Начала вспоминать молитвы, которых толком никогда и не знала.
Когда я осмелилась открыть глаза, рядом, почти у моих ног, сидела огромная белая собака. Она склонила голову набок и не проявляла никакой агрессии.
Но добродушие собаки нисколько меня не успокаивало. Я посмотрела туда, откуда пришла Гарька. От ожидания неизбежного на меня накатило предобморочное состоянии — руки затряслись, словно я была не в состоянии ими управлять, а слюна приобрела металлический привкус ужаса.
Я знала, что Бэлла может двигаться бесшумно, прятаться где угодно, и появиться абсолютно внезапно.
Я знала, что уж ее мне никогда не перехитрить.
Издевательски хрустнула ветка справа от меня. Послышался тихий женский смех.
Раздираемая ужасом, я метнулась влево. Но была немедленно остановлена предупреждающим рыком.
Не больно, но крепко меня взяли за локоть. Значит, она подобралась сзади.
Вдруг я поняла приговоренных к смертной казни. Поняла, что означает знать наверняка — ты обречен. Никто не поможет.
— Уходи, — шепнул в ухо квакающий голос. — Я ее задержу. Иди прямо, к тропинке выйдешь.
— Зачем тебе это? — спросила я одними губами, опасаясь, что меня хотят заманить в ловушку.
— Я Кикимора. Забыла? Могу не только вредить, но и помогать. И у меня с Белой свои счеты. Она Милочку со свету сжила болезнью страшной. А я умоляла ее девочку пощадить, она мне правнучкой доводилась… Спеши! Пора все прекратить.
Как в дурном тяжелом сне, еле отрывая от земли мягкие ноги, я поковыляла туда, куда велела Кикимора. Уши словно забились ватой, и за своей спиной я слышала приглушенные, будто не совсем реальные, женские крики и собачий лай.
По моим расчетам я ушла достаточно далеко, когда два женских голоса слились в один громогласный визг, а к ним присоединился оглушающий вой страдающего животного.
Пот тек по лбу, носу, щекам, и я давно перестала его смахивать. Вопли страданий вот-вот должны были меня убить или свести с ума. И я была готова.
Все, что угодно, лишь бы больше не слышать, как страдают давно мертвые души.
И вдруг все стихло. Слившиеся в унисон крики оборвались, будто никто никогда и не кричал.
Я постояла, прислушиваясь, хотя в глубине души была уверена, что больше никто не завопит в этом лесу. И уже быстрее пошла к тропинке, которая виднелась среди деревьев.
… Я шла по интернет-мосту, не обращая внимания на разрывающийся в кармане телефон. Звонки, сообщения, звонки, сообщения…
Это все могло подождать.
На противоположном берегу я видела полицейский автомобиль, рядом с которым стояли три человека. Один из этих людей бурно жестикулировал, указывая на берег, с которого шла я. Этот жестикулирующий человек проявлял свои бурные эмоции так неумело, словно делал это впервые.
И, возможно, так оно и было. Я лучше, чем кто-либо, знала характер этого человека, мягкого и нескандального.
Прямо с моста я шагнула в его объятия.
— Нашлась потеряшка, — молодой полицейский с юношескими усиками хмыкнул и отвернулся. Наверное, не хотел подглядывать.
— Саша, — произнесла я, глядя в родные, такие похожие на мои собственные, глаза.
— Лера…
Больше он ничего не сказал. Я поняла, что еще немного, и Саша расплачется. Вряд ли он хотел, чтобы полицейские видели его слезы.
На оставшемся позади берегу кто-то громко свистнул. Сжав Сашины ладони, опасаясь, что он растворится, если держать его недостаточно крепко, я обернулась на звук.
Далеко, у начала моста на агартовском берегу, стояла великанша в солнцезащитных очках. Она подняла руку и взялась за дужку.
Я отвернулась и закрыла Сашины глаза своей ладонью.
Конец
