совпадали с реальностью, как ее видела матушка. Уже на следующее утро выяснилось, она и правда настроена решительно воспитать в обоих сыновьях чувство ответственности.
Первую часть дня мы с братом занимались уборкой. А это, не в современности моющим пылесосом быстренько по комнатам пройтись. Это — целый квест.
Сначала перемыли окна. Драли на куски старые газеты и натирали ими стекла. Деревянные рамы отмывали мыльной водой.
Потом пришло время люстры. Это была конструкция из трех кругов, один больше другого, и на каждом висели маленькие стекляшки, которые мать упорно считала хрусталём. Откуда она взяла подобную глупость, понятия не имею.
Стекляшек было просто до хренища. Мы их сняли, перемыли каждую, затем прицепили обратно.
После люстры пришла очередь посуды, стоявшей годами в серванте, потому что она была «для особого случая». Причём за всю свою жизнь, проведённую в отчем доме, я так и не застал ни одного «особого случая», когда эти чертовы сервизы оказались бы на столе.
— Ну а теперь Илья, запускай стирку, мой полы и вытирай пыль. Алексей идет выбивать ковры. — Радостно сообщила нам мать, наблюдая, как двое ее сыновей с остервенением суют эту посуду обратно в сервант.
— Ма-а-а-а! Я еще ребенок! — Возмутился Илюха.
— Серьёзно? — Матушка изобразила на лице удивление и покачала головой. — А ведешь себя, как взрослый, самостоятельный человек. Вещи из дома таскать решил.
— Да я собирался в поход! Как в походе без тушенки⁈ — Попытался объяснить неразумной родительнице Илюха. Неразумной она, конечно, была с его точки зрения.
— Вот видишь! — Мать, соглашаясь, кивнула. — Очень деятельный мальчик. Взрослый. Так что, давай. Сначала стирку, потом пыль. Алексей! Выбивалка — там!
Следующие два часа мы с младшеньким прозрели окончательно. Оба сделали выводы, что неправильно и крайне неосмотрительно расстраивать родителей. В нашем случае одну родительницу.
Я пока выбил дурацкие половики, чуть не помер. Слишком много времени прошло. Забыл, насколько это «увлекательный» процесс.
Во-первых, они были тяжёлыми. Просто неподьемными. Пока затянешь один палас на перекладину, офигеешь. Во-вторых, когда лупишь по ним пластмассовой выбивалкой, рука отнимается буквально после пятого удара. Чтоб пыль действительно вытряхивалась, бить нужно сильно. С оттяжечкой. В-третьих, проблемой стала как раз сама пыль. Она летела мне прямо в лицо, забиваясь в рот, в нос и даже в глаза.
Когда закончил с коврами, которых было аж четыре штуки, один из спальни, один из зала, один и прихожей и четвёртый — для «особого случая», чуть не взвыл от радости. Взвалил на плечо два и потащил их в дом. Потом вернулся за оставшимися.
— Ты что так долго⁈ — Встретил меня Илюша. — Я думал, ты там жить остался. Давай полы мыть. Мамка к теть Зине ушла. Договариваются, как поедем. На электричке или на машине. Но машина у них же маленькая. В «Запорожец» всеми не влезем.
— С чего бы полы будем мыть «мы», если это должен был уже сделать «ты»? — Поинтересовался я у братца.
— А у меня стирка. — Заявил он, нагло уставившись мне в глаза.
Я подошел к ванной комнате, открыл дверь, заглянул внутрь. На кафельном полу тряслась и громыхала круглая стиральная машинка. Такое чувство, будто она вот-вот выпустить огненный хвост и улетит в стратосферу. Настолько сильно все это гудело.
Ванная до верху оказалась заполнена водой. В воде плавали наволочки и полотенца. Наверное, их Илюша постирал в первую очередь, а теперь запустил вторую партию. Между вещей невозмутимо покачивались два кораблика, несколько солдатиков и большая пластмассовая миска.
— Это что? — Спросил я братца, а потом конкретно рукой указал в нужную сторону.
— Это я белье полоскаю. — Ответил Илюша с уверенностью абсолютно честного человека.
— А зачем, скажи мне, неразумное дитя, ты в воду налил «синьки»? — Снова поинтересовался я, изо всех сил сдерживая желание отвесить этому малолетнему придурку подзатыльник.
Просто среди полотенец и наволочек плавала еще и материна любимая блузка. Единственная. Она была белого цвета с мелкими цветочками. Ключевое слово «была». Потому что теперь такой уже не будет. Илюша, судя по романтичной, насыщенной голубизне воды, реально долбанул в ванную «синьки». Ладно, полотенца и наволочки. Им это не навредит. Но вот блузка…
— Ты дурак? — Спросил у меня младшенький. — Это же — море! А море, оно синее. Ну вообще… В школу ходишь, а простых вещей не знаешь.
— Сейчас мать вернется, будут нам и простые и сложные вещи. Иди отсюда! Мой полы. Сам закончу. — Я схватил Илюху за шиворот и попытался выпихнуть.
Хренушки! Этот чудо-ребенок раскорячился в проходе морской звездой. Он уперся руками и ногами в дверной проём, поэтому мне пришлось для лучшего эффекта просто дать ему пинка.
— Не трогай моих солдатиков! — Орал он, пробкой вылетев в коридор.
Пока братец мыл полы, ползая по полу с тряпкой в руках и громко сетуя на жизнь, я попытался выполоскать вещи. Естественно, ни черта у меня не вышло.
— Ну твою ж мать… — Я выкрутил блузку, встряхнул ее и около минуты тупо пялился на то, во что она превратилась. — Илюша, блин… Эстет херов. Море ему подавай.
— А я все мамке расскажу, как ты тут матюкаешься. — Между дверью и косяком просунулась голова брата.
Судя по его хитрой физиономии, он собрался меня шантажировать. Сейчас, очевидно, речь пойдёт о том, чтоб я взял вину на себя. А мы с шантажистами, что? Правильно! Мы с ними переговоров не ведем.
Поэтому, когда родительница вернулась от соседки, ее ждала чистая квартира, идеально вымытые полы и нежно-голубая блузка в цветочек.
— Это… что? — Спросила она, разглядывая вещь, которую я демонстративно крутил перед ней то одной, то другой стороной.
— Теперь у тебя есть новая кофточка. Давай смотреть на все позитивно. Твой младший сын решил, так будет лучше. — С улыбкой ответил я, искренне надеясь, что быстро, а главное, хорошо помытые полы скрасят эту печальную новость.
— Да меня, как бы, и старая устраивала. — Мать растеряно посмотрела на Илюху. Он сидел на диване, сложив руки на коленях. — Ты что, решил, мне очень нужна новая блузка? Поэтому надумал ее перекрасить?
— Конечно! — Ответил я вместо брата, не дав ему рта раскрыть. — Но ты не расстраивайся. Он больше так не будет. Да?
Я повернулся к Илюше и многозначительно поднял брови.
— Да. — Ответил он,
