Мы оба были мокрые, так что листья и сухие веточки налиплина наши голые спины. Я так запыхался, что слышал, как бьется мое сердце.
Мисс Харрингтон крепко прижала меня к себе, и я чувствовал,как поднимается и опускается ее грудь, когда она дышит. Мы целиком спрятались впапоротниках, они прикрывали нас даже сверху.
— Замри и молчи, — прошептала она.
— А почему мы убегаем? — спросил я.
— Шшшшш! Эти люди ищут нас. И если найдут, то прихлопнутменя.
— Убьют тебя? А разве это не просто такие же охотники накроликов, как все остальные?
— Остальные тоже не были охотниками на кроликов, ни один изних. Тише, — ответила она.
Как это все странно и запутанно, подумал я. И зачем кому-товзбрело бы в голову убивать такую славную девушку, как мисс Харрингтон? Вотхорошо-то, что с теми двумя приключился несчастный случай, поделом им. И тут яснова испугался. Эти “неохотники” наверняка уже обошли вокруг озера. Вдруг онинайдут нас? Меня бросило в дрожь.
— Лежи тихонько, — успокаивающе прошептала мисс Харрингтон,— в этом папоротнике им нас в жизни не отыскать.
Я замер и прислушался. Примерно через минуту я услышал, каккто-то пробирается в зарослях поблизости от озера. И тут вдруг раздалсявыстрел. И сразу же еще три или четыре подряд. Однако поблизости от нас пули непролетали.
Мы совсем затаились в нашем укрытии. Мисс Харрингтончуть-чуть повернулась и посмотрела на меня. Голубые глаза расширились, в нихзастыла тревога.
— Как ты думаешь, а в кого они теперь стреляют? — прошепталя.
— Даже и не знаю, — ответила она. Солнце уже село, и в тенипод деревьями стало совсем темно, так что я почти ничего не видел. Хотелось бымне, чтобы папа и дядя Сагамор были с нами. А потом мы услышали шум. Как будто кто-топробирается, шурша сухими листьями, между нами и озером. Но мы его не видели.Мы затаили дыхание и прислушались, напряженно всматриваясь, чтобы заметить еговперед, если он вздумает подойти ближе. Сначала казалось, что он вот-вот выйдетпрямиком на нас, и меня опять обуял страх, но потом звуки стали стихать. Онудалялся прочь.
— А вдруг это был папа? — предположил я. — Вдруг он искалнас? Или доктор Северанс?
— Шшшш, — прошептала она, — это вряд ли. Они бы нас позвали.
— А почему эти типы хотят застрелить тебя? — спросил я.
— Да какая разница, — отмахнулась она и опять закрыла мнерот рукой.
Минут через пять мы услышали, как шаги возвращаются. Теперьони слышались примерно в двадцати ярдах сбоку от нас. А потом опять затихли.
Мисс Харрингтон тяжело перевела дух.
— Вот чертов мерзавец, — возмущенно прошептала она.
Долгое время мы ничего больше не слышали. Уже совсемстемнело, и ничего не было видно. Я не мог разглядеть даже грудь миссХаррингтон, хотя лежал совсем рядом с ней.
— Мне страшно, — пожаловался я. — Я хочу, чтобы с нами былпапа.
— Мне тоже страшно, — говорит она. — Но не настолько.
— Теперь они нас не увидят, — сказал я ей. — Может быть,попробуем пробраться к дому?
— А ты знаешь дорогу? — спросила она.
— Еще бы, — подтвердил я и махнул рукой. — Вон туда.
Мы встали и огляделись. Моя уверенность сильно поколебалась.Стояла темень, хоть глаза выколи, и лес со всех сторон одинаковый.
— Ну, по крайней мере, мне кажется, что нам туда, —предположил я, — озеро должно быть прямо под боком.
Мы стали очень медленно пробираться вперед, ища дорогу наощупь и стараясь поменьше шуметь. Но мы все время натыкались на деревья исучья, а мисс Харрингтон то и дело наступала на какие-нибудь сучки и раниланоги.
— Проклятье! — вскрикнула она. — О Боже, прямо как в романе,и даже покруче. Шататься в каких-то кошмарных зарослях в одном бикини и безтуфель.
— А что такое бикини? — полюбопытствовал я.
— Да ничего, — говорит она. — Или почти что ничего. Ой! Чертбы побрал эти сучья!
Мы опять пустились в путь, но не нашли озера. А даже если быи вышли к озеру, подумал я, все равно слишком темно, чтобы найти путь оттуда.Очень скоро я понял, что мы идем не правильно или, может, дали слишком большойкрюк.
А вскорости мы с мисс Харрингтон и вовсе потеряли друг другав этой темнотище.
— Где ты? — позвал я ее.
— Здесь, — отозвалась она.
Я попробовал было выйти к ней на звук голоса, но тут онаговорит совсем с другой стороны:
— Билли, Билли, где же ты?
А через пять минут я ее и слышать перестал.
— Мисс Харрингтон, — кричал я, но так и не дождался никакогоответа. Я потерялся. И она тоже потерялась. И мы никак заранее не договорились,куда идти. Вот тут я и впрямь не на шутку перепугался, аж заплакал, а потомбросился бежать сломя голову, не разбирая дороги. Да только врезалсяпрямехонько в ствол дерева, да так сильно, что даже упал. Несколько минут ялежал на месте, рыдая, точно малый ребенок.
Со мной не было даже Зига Фрида, и я подумал, что вдруг онтоже потерялся. А этот лес такой огромный, и вдруг никто и никогда не сможетнайти меня и мисс Харрингтон?
Потом я все-таки поднялся и кое-как побрел дальше. Я понятияне имел, где сейчас нахожусь и как давно мы с мисс Харрингтон разминулись. Мнеказалось, прошло уже часа два, не меньше. Я опять стал кричать, надеясь, чтоона меня все же услышит, а слезы так и катились у меня по щекам. Так я шел ишел, а потом вдруг и понял — я уже не петлял между деревьями. Вокруг менярядами росли какие-то невысокие растения. Я потрогал одно из них. Это былакукуруза. Должно быть, я попал на кукурузное поле дяди Сагамора! Переставплакать, я рванулся бегом, стараясь держаться вдоль рядов. Длинные листьяхлестали меня по спине, а когда я наконец выбрался из зарослей, то увидел домсо светящимися окнами.
Но это было еще не все. От озера, там, где стоял ковчег дядиФинли, тоже выбивался свет, а рядом стояла пара машин, и санитарная карета, игрузовик, а вокруг сновали человек шесть-семь. В руках они держали зажженныефонари. Я было припустил бегом, но уже совсем выдохся и волей-неволей сбавилшаг.
Подойдя поближе, я узнал кое-кого из этих людей — шерифа,Отиса, Бугера и Перла. Бугер с Перлом помогали заталкивать носилки в санитарнуюмашину, а папа с Отисом вытаскивали из грузовика лодку. Та застряла, и ониругались почем зря. А шериф так просто стоял посередке и ругался на всех, ктопод руку попадался.
