ней никто и не говорит.
Решено. Я еду к мэру, все объясняю и уезжаю из Четтервиля сегодня же. Чего бы мне это ни стоило, я ее найду!
Глава 20. Разрешение
Что лучше сказать в мэрии, чтобы меня пропустили? Мне нужно срочно уехать из города, потому что моя родственница больна? А если меня попросят предъявить доказательства? Или сами как-то проверят? Или хотя бы поинтересуются, в какой она больнице? Нет, не пойдет… А если рассказать правду? Я ищу девушку, которую встретил в Четтервиле, но потом она пропала. И теперь, кроме меня, ее никто не помнит. Но зато сегодня я видел ее во сне и поэтому уверен, что она находится в одной из больниц за стенами города, только понятия не имею, в какой… Нет уж, тогда в лучшем случае меня сочтут за выдумщика, а в худшем — за сумасшедшего. Можно ли их винить, если порой я и сам сомневаюсь в своей вменяемости?
Ладно, будем действовать по ситуации. Я тщетно пытаюсь привести мысли в порядок, когда поднимаюсь по ступеням и тяну на себя ручку двустворчатых входных дверей здания мэрии.
Вхожу, торопливо здороваюсь с охранником, который кивает мне в ответ, и деловито прохожу через просторный светлый холл с высокими расписными потолками и роскошными люстрами
мимо десятка человек, ожидающих чего-то на бархатных скамьях и стульях, к лестнице, ведущей на второй этаж.
— Сэр, извините, вам назначено? — вдруг окликает меня девушка за стойкой ресепшн.
Черт, не удалось проскользнуть незамеченным. И на что я надеялся? Оборачиваюсь в полной растерянности.
— Эм… У меня встреча. Это срочно. Просто дело в том, что я должен кое-что объяснить… — выдаю нечто несуразное, пытаясь собрать мельтешащие мысли воедино.
— Мистер Симмонс, наконец-то! Я вас уже заждался, — вдруг проносится через помещение чей-то громкий голос, и я не сразу понимаю, что он обращается ко мне.
Девушка тут же переключает внимание на его обладателя и улыбается во все тридцать два зуба. Я чувствую небольшое облегчение, освободившись от ее пристального взгляда, и тоже нахожу источник звука. Это мужчина средних лет, худощавый, с сияющей лысиной на макушке и толстой папкой документов в руках.
— Вы ведь пришли по поводу должности бухгалтера? Я мистер Гарнер. Мы говорили с вами по телефону, — объясняет он.
— Я? — едва не порчу великолепную возможность естественной реакцией удивления. — Да-да. Верно. Очень приятно встретить вас воочию. Простите за опоздание, мистер Гарнер. Небольшие проблемы с машиной… — сочиняю я на ходу.
Понятия не имею, кто этот тип.
— Так не будем терять время, пройдемте в переговорную, — торопит меня мистер Гарнер и жестом приглашает следовать за ним.
Девушка-администратор провожает нас нежным взглядом.
Мы с мистером Гарнером заходим в лифт, он нажимает на кнопку третьего этажа, та поддается только со второго раза.
— Ох уж эта техника, нельзя надеяться даже на лифт, а нам приходится доверять свое время и расписание автомобилям, ведь без этого никак…
Это он так пытается разрядить обстановку или ищет лишний повод упрекнуть меня за опоздание?
— Да, верно…
Покинув лифт, мы проходим по длинному бело-золотому коридору. Мне нужно как-то отделаться от этого друга, пока речь не зашла о профессии и не стало ясно, что никакой я не Симмонс.
— Вот мы и пришли, — мужчина указывает на дверь кабинета.
— Простите, мистер Гарнер, но могу я сначала посетить уборную? Сегодня так жарко. Мне просто необходимо умыться.
— Конечно. Уборная в конце коридора, у лестницы. Я подожду внутри. Попросить принести вам холодной воды? — Он явно недоволен тем, что я вновь трачу его время, но старается оставаться вежливым.
— Буду премного благодарен, — улыбаюсь я и жду, когда он зайдет в кабинет.
Как только мистер Гарнер скрывается за дверью, я тороплюсь обратно к лифту. К счастью, ковер под ногами съедает звук шагов и нет необходимости осторожничать.
Спустившись на второй этаж, я нахожу приемную мэра. У дверей кабинета собралась очередь из трех человек.
— Здравствуйте, это все к мэру? — обращаюсь я к скучающей компании.
— Да, уже полчаса тут сижу, а он вышел куда-то и все не возвращается. Вы тоже за разрешением на выезд? И что у них за дурацкие правила! Правда? Почему нужно сидеть тут часами из-за элементарного вопроса? Давно пора все автоматизировать, — возмущенно бормочет черноволосая девчонка с косой, лет восемнадцати на вид; она сидит на стуле ногу на ногу, недовольно скрестив руки на груди, и жует жвачку.
— Тсс! Разве можно так говорить? Правила есть правила. Если их придумали, значит так нужно. Просто наберитесь терпения, — шипит, поднеся палец ко рту, почтенная дама с перманентом на голове и веером в руках.
— Кто бы говорил, я вообще жду почти два часа, мэр вышел прямо перед моим носом. А делов-то — печать поставить. Пять секунд — и пошел. Вот, что по-настоящему бесит. Правила должны быть для всех, а это называется злоупотребление служебным положением. Посмотрим, захочу ли я еще вернуться, — высказывается парень с модной бородкой.
— Правильно, — поддакивает брюнетка. — С каких пор мы обязаны быть терпилами?
— Вы вот на какое время записаны? — продолжает бородатый, глядя на меня.
— Я… н-наверное, пойду подышу воздухом у окошка. Так душно, — неловко перевожу тему и, не дожидаясь ответной реакции, направляюсь в обратную сторону.
— Молодежь… Только пришли — и сразу им все вынь да положь. Совсем не умеют ждать, — долетает мне в спину.
Свернув в первое попавшееся ответвление коридора, решаю присесть и перевести дыхание. Я чувствую себя вором, взломщиком, незаконно пробравшимся в чужой дом, что совершенно неоправданно. Ведь я вынужден находиться здесь вместо того, чтобы, как свободный человек, в любой нужный момент отправиться на помощь своей девушке. Что за нелепость?
Надо подумать, как мне поскорее попасть к мэру. Может, попробовать подловить его на ходу? Знать бы еще, в какую сторону он пошел. Поразмыслим логически… Отсюда до приемной путь только один, а дальше тупик. Сворачивать больше некуда. Значит, если я останусь здесь, рано или поздно услышу его шаги. Точно. Тогда и перехвачу. Главное, сделать все тихо, чтобы другие не начали возмущаться. Попробую как-то завлечь его сюда, подальше от их глаз.
К счастью, в закутке ни души и никто не отвлекает вопросами. Меня только окружают еще четыре двери кабинетов. Одна из них приоткрыта, а изнутри доносятся тихие голоса. Любопытство берет верх. И мне не стыдно. Ведь сейчас любая информация может оказаться полезной.
Переставляю стул поближе и прислушиваюсь.
— Но почему? Разве он не справился? По-моему, за это время он многое доказал — почти перестал зацикливаться на себе, помогает соседям и совершенно чужим людям. Замечает их нужды. Общается вежливо, стал внимательнее и сдержаннее. Усердно трудится
