стать свидетелем. Потом я даже пробовал не моргать. Не получилось… На этом было решено бросить никчемные попытки.
Перемещаясь в другие жизни, я воочию наблюдал и проживал на своей шкуре трудности чужих людей. Видел, что у каждого, абсолютно у каждого есть, о чем волноваться, переживать и за что обижаться на судьбу. А также я видел, что это путь вникуда.
Как ни странно, пусть я и врывался в их жизни внезапно, оказывался внутри событий, я все же оставался посторонним, способным посмотреть свежим взглядом на происходящее. И мне было легче что-то изменить. А также из чужих реальностей я смотрел другими глазами на свою жизнь. Находя выходы, не опуская руки, помогая другим, я и сам словно родился заново.
И, кажется, в этой невероятной суматохе, посреди всего происходящего безумия, я наконец нащупал опору, многому нашел объяснение и стал счастливее…
Только вот мне до сих пор невыносимо не хватает тебя, Джуди! У меня нет твоих фото и, боясь потерять твой образ среди множества жизней и воспоминаний, каждый день я говорю с тобой.
Мне так хочется, чтобы ты увидела, чтобы ты узнала, каким я стал. Чтобы ты могла мной гордиться.
Иногда мне кажется, что я ощущаю твое присутствие. Твое дыхание во внезапном дуновении ветра, освежающей прохладой залетевшем в форточку жарким вечером, твой шепот в шелесте листвы молодой яблони, тянущей ветви к окну, будто прося: «Ну же, пригни голову, поближе. Я скажу тебе на ушко самое главное. Как же ты меня не понимаешь?»
Скажешь, я сошел с ума? Я стал как мистер Дарси, который говорит со своей женой, ждет на чай с пирогом и видит в других людях. Только, в отличие от него, я знаю, что ты не придешь, и все равно продолжаю надеяться, как одержимый.
Все чаще, уже лежа в кровати, на границе между сном и реальностью, я чувствую твои прикосновения — тонкие пальчики пробегаются по ребрам и щекочут, пытаясь рассмешить, чтобы не смел унывать, а в другой раз копаются в волосах и гладят по голове, чтобы успокоился и уснул крепче.
Желая сберечь тепло, которое мне дает это невидимое присутствие, я не перестаю говорить с тобой, будто ты рядом. С каждым днем все больше. Рассказываю, что произошло за день, кем я был ночью, как сильно скучаю и что мы будем делать, когда увидимся снова. Мы ведь обязательно увидимся, правда, Джуди?
Сегодня я снова засыпаю, думая о тебе. И ты, сжалившись, посещаешь меня во сне в который раз.
Я чувствую твои губы возле ключицы, теплые, мягкие, когда ты прижимаешься головой к груди и будто случайно оттягиваешь воротник свитера. Твое тепло пульсирует в месте соприкосновения наших тел, сначала крошечное, растет, расходится по коже спокойными волнами, а затем вдруг проникает внутрь, врывается горячим потоком, завладевает мной, льется через край и лишает остатков выдержки.
Я сжимаю твою руку. Твои пальцы переплетаются с моими. Обжигают. И я вспыхиваю.
Но вдруг ты отстраняешься.
И смотришь сквозь меня, все отдаляясь и медленно исчезая, становясь прозрачной и тая в воздухе. Я зову тебя, повторяю твое имя снова и снова.
— Джуди… Джуди. Джуди!
Но ты молчишь, словно не видишь меня и не слышишь.
Потому что каждую ночь мне снится реальность и каждое утро оказываюсь во сне…
— Эй, парень! Сюда нельзя в уличной одежде! Куда смотрит охрана? — доносится из-за спины.
Ну вот, опять… Я вздрагиваю от неожиданности. И где же я очутился сегодня? Да уж… К этому нельзя привыкнуть.
— Вы родственник больной? — спрашивает человек в белом халате со строгим выражением лица.
Быстро оглядевшись, понимаю, что я в больничной палате. Самому бы знать, кто я, ведь надо как-то представиться. Сосредоточься, Лео… Так, если он назвал меня «парень», попробуем…
— Да, простите. Я брат.
— Первый раз что ли?
Только сейчас до меня доходит, что мужик говорит по-русски. Первый раз, точно. Первый раз я очутился в русском районе Четтервиля после перемещения. На душе становится радостно, словно я оказался дома.
— Да, простите. Недавно вернулся из командировки — и сразу к сестре. Я не знал правил…
— Все ясно. Пройдемте со мной. Я покажу, где взять одноразовую маску и халат… Если планируете касаться пациентки, продезинфицируйте руки, — объясняет молодой врач и продолжает бурчать себе под нос: — Честное слово, какой-то бардак в отделении! Почему медсестер опять нет на посту?
Я иду за ним к двери. И только теперь мне выдается шанс взглянуть на девушку, лежащую на койке у стены. Я замираю на месте как вкопанный.
— Так вы идете? Соберитесь уже. У меня совсем нет времени на сантименты! — доносится голос врача, внезапно ставший глухим и тихим, будто со мной говорят сквозь толстую стену.
Не может быть! Мне кажется? Тру глаза кулаками изо всех сил, но это ничего не меняет. Это точно она.
— Джуди! — шепчу я дрожащими губами, обращаясь к девушке, увешанной трубками и проводами; звуки не хотят выходить наружу, они прячутся, им страшно, едва высунув макушку из моего рта, они теряются в наполнившем комнату гуле. — Джуди! — Кричу я наконец через неимоверное усилие и падаю на колени рядом, кладу руку поверх ее лежащей на краю кисти.
Любимая никак не реагирует. Она без сознания.
— Вы должны выйти! Сейчас же, — рявкает врач. — Или мне придется позвать охрану.
Кто-то тянет меня за воротник. Все перед глазами плывет. Койка взмывает в воздух, закручивается в неведомом смерче и летит прочь. Я не могу ее удержать. Кто-то с силой тащит меня и выдергивает из ненавистной палаты… в реальность.
Очнувшись, я тут же хватаю смартфон и кричу на него:
— Звони же, звони! Я знаю, ты позвонишь! Ты должна! Не оставляй меня так! Ты не можешь оставить меня так!
Из глаз катятся слезы.
И раздается звонок. Не глядя, я принимаю вызов.
— Да! Я слушаю!
Мне отвечают только шуршание и свист.
— Говори же! Говори хоть что-нибудь! Говори!
— Л… Лео…
Связь прерывается. Но я точно знаю, что это ее голос! Ее!
— Да, Джуди! Что происходит? Я слышу тебя! Говори. Я так соскучился!
— Н… нет! Сс… тт… шш… Не надо.
— Что значит, не надо? Где ты? Тебе плохо? Милая? Как мне тебя найти? Джуди!
— С… сс… со мной…
Все звуки стихают.
— Я с тобой, с тобой! Сейчас приеду! Только скажи, где ты? Куда мне ехать?
Тишина.
— Черт!
Бросаю смартфон на кровать. Теперь я уверен, что с Джуди и правда что-то случилось. Пока я наслаждаюсь жизнью здесь, в Четтервиле, она находится в больнице, без сознания.
«Здесь всех нас зовут иначе». Конечно! Она не здесь. Она за стенами города. Поэтому о
