ты уже. Господи, кто там у тебя там такой настырный?
— Может, любовник? — сердито и не подумав выпаливаю я и отворачиваюсь.
Прикусываю язык и зажмуриваюсь. Зачем я это сказала? Какой, блин, любовник?
— Тем более ответь, — голос Германа становится тверже. —
Вытаскиваю телефон из кармана.
Конечно, это не любовник мне звонит, а помощница Карина.
Герман садится и затем встает с насмешливой короткой тирадой:
— Согласен, отвечать любовнику в обществе бывшего мужа, как-то неудобно.
Я возмущенно оглядываюсь.
Он, что, поверил, что мне сейчас звонит любовник? Серьезно?
— Ухожу, — хмыкает и направляется неторопливым шагом к двери. Зевает, — ухожу.
Я принимаю звонок до того момента, как он выходит из комнаты:
— Да, Кариша, я тебя слушаю.
Да, мне важно, чтобы он понял, что я лишь съехидничала насчет любовника. Будь у меня другой мужик, то я бы не стала с Германом спать в одной кровати.
Наверное, не стала бы.
— Анфиса, у вас встреча через два часа с поставщиками тканей, — напряженно щебечет Карина. — Я вам и вчера напоминала, но…
— Блин… — прикрываю лоб ладонью. — Перенеси.
— Анфиса, но эти итальянцы приехали на пару дней всего в Москву, — Карина переходит на испуганный шепот. — Они сегодня вечером уже вылетают обратно.
— Пусть оставят каталог, — отвечаю я. — А по вопросу принтов я с ними свяжусь чуть позже… в конце концов, мы же не в каменном веке живем. Позвоню им.
— Вы хотели личной встречи…
— Я не могу. Встреться с ним сама, Кариш, — поглаживаю колено. — Возьми их каталоги, пообщайся…
— Но…
— Ты справишься.
— У вас все в порядке? — тихо спрашивает Карина. — Я волнуюсь.
— После встречи мне отчитаешься, — быстро и строго проговариваю я, сбрасываю звонок и откладываю смартфон.
Еще бы пару недель назад я бы не посмела пропустить подобную встречу, ведь считала, что любые вопросы я должна решать лично, а сейчас взяла и скинула всю ответственность на помощницу.
У меня есть дела поважнее.
— Карина до сих пор на тебя работает?
Я вздрагиваю от голоса Германа и оглядываюсь:
— Да, а что?
— Ты ее еще не сожрала? — стоит у двери, удивленно вскинув бровь.
— Что?
— Я не думал, что она так долго с тобой продержится, — Герман одобрительно усмехается и выходит из спальни, — а она все еще с тобой. Интересно, а награда ее ждет за такую слепую верность?
Глава 40. Почему?
— Я не поняла, — выскакиваю за Германом из комнаты, — уж не тебе про слепую верность говорить! И я — хороший босс!
— Правда? — Герман резко разворачивается ко мне. — Как и женой ты была хорошей, да?
Я аж всхрапываю от его наглости и бессовестной претензии.
— Пап, — подает голос Боря из глубины квартиры, напоминая, что мы тут не одни. Добавляет, — и мам… Я Фишечку покормил.
— Я не Фишечка!
— Знаешь, что? — цежу я сквозь зубы, в гневе глядя на Германа, и перехожу на шепот, — да что с тобой говорить!
Зло отмахиваюсь от Германа, хочу пройти мимо, гордо вскинув подбородок, а он грубо хватает меня за плечи и заталкивает обратно в комнату:
— Боря, теперь с Афинкой надо погулять!
— Ты что творишь?! — рявкаю я, когда он с хлопком закрывает дверь перед моим лицом. — Боря, ты меня услышал?
— Ладно! Все, мы идем одеваться!
— Боря, блин! — кричу я. — Афинка уже гуляла!
Дергаю ручку, а после со смешком отхожу от двери:
— Герман, прекращай.
— Борь, и шарфик не забудь на Афинку намотать, — Герман игнорирует меня. — И шапочку с варежками. Будет сопротивляться.
— Не буду! — возмущенно отвечает ему Афинка.
— Ты же моя умничка.
— Герман! — топаю я ногой в бессилии перед самодуром. — Что за детский сад?
Дверь отворяется, и в комнату заходит Герман. Опять закрывает дверь и скрещивает руки на груди:
— Не терпишь ты критики, да?
— Эта критика уже не имеет значения, — выдыхаю через ноздри. — Ты в разводе с плохой женой. И ты нашел другую на роль хорошей жены. А теперь уйди с дороги!
— А вот и вернулась та Анфиса, с которой я прожил последние годы в браке, — скалится в улыбке. — Вечно раздраженная, недовольная и которая очень любит командовать всеми свысока.
— Точно, — копирую позу германа со скрещенными руками на груди, — а еще это та Анфиса, — перехожу на шепот, полный ненависти, — которая не отсасывает с заглотом. Да?
— Да что там с заглотом?! — тихо смеется Герман и тоже орет на меня шепотом. — Она в принципе перестала отсасывать!
— Неправда! — взвизгиваю я.
Я хочу скрыться от того разговора, который я столько времени избегала. Я ведь даже запрещала себе думать в этом направлении, чтобы не обрасти комплексами.
— Ой да ладно! Раз в месяц в лучшем случае радовала ртом! — рявкает Герман. — И то, без энтузиазма, а потому, что пришло время отдавать мне супружеский долг!
Я не хочу этого признавать.
Все было не так.
Совсем не так. Ну да, чуть реже мы с Германом встречались в кровати, но у меня же были причины.
— С токсикозом как-то не очень хочется секса, — в отчаянии шиплю я.
— Все началось до твоей беременности Афинкой, — он делает ко мне шаг и я гневе вглядывается в глаза. — Не прикрывайся, Фиса, нашей дочерью.
Меня опять потряхивает, потому что мне нечего ему ответить. Я помню то чувство облегчения, когда моя беременность подтвердилась. Пришло время признать, что тогда на кушетке у узистки я подумала, что теперь можно с новыми отмазками избегать моего любвеобильного мужа.
— Почему? — рычит он. — Объясни мне, почему?!
Я должна ответить ему на этот вопрос, потому что он заслуживает правды, как бывший муж, за которого я выходила по дикой влюбленности и восторженности.
А правда в том, что эта влюбленность не переросла в любовь.
Я сглатываю ком слез и поджимаю губы.
Я не могу Герману сказать эти ужасные слова. Не потому, что я сделаю ему больно, нет.
Потому что я тогда приму свое фиаско, как женщины, и признаю, что и без
