Тебя, Селена. Я почти сразу же приказала шпионам исследовать Дом Воды… и пришла в ещё больший ужас. Всё было во льду. Во Дворец нельзя было пройти, как и оказалось невозможным пробить этот толстый лёд. Рураль не смогла зайти не только туда. Ей не поддались дома, сараи и подвалы. Только представь, как это задело её гордость.
Рураль утопила тебя, заморозила во льдах. Я знаю, что тебе снится, что привело сегодня в ужас. Да, Селена. Ты была последней из водных магов. Ты сопротивлялась и так и не сдалась, а после тебя началось её правление. Рураль расправлялась с каждым, кто говорил ей хоть слово поперёк. Она знает про существование Подземного Города, но не ведает, где именно он находится. Поэтому сейчас там, наверху, рыскают её псы. А когда её шайка наткнётся на озеро, где ты была похоронена столь долгое время… что случится тогда? Рураль озвереет. Она будет землю носом рыть, лишь бы найти тебя. Вернуть и заставить признать её власть. Чтобы она смогла надеть корону.
Когда она вошла в Бэтллеру победительницей, то не смогла короновать себя. Говорят, что венец обжёг ей руки и сдавил голову так, что Рураль кричала на всю столицу. В этот же день, не отмыв руки от крови, нарушив все возможные традиции и обряды, Рураль начала своё зверское правление. И Он вместе с ней… стоит за её спиной и выполняет все её прихоти. Великий Теневой Колдун. Бог среди Богов пресмыкается перед какой-то девчонкой. Я видела его восхождение на трон, видела его отца – храброго, смелого, непоколебимого, волевого. Да он бы приказал своим теневым псам разорвать в клочья эту девчонку!
* * *
Мелани, Трой, Ребекка, Дин, Августа. У меня по коже бегут мурашки, когда я смотрю на эти корявые буквы. Над ними не старались – их просто хотели запечатлеть на стенах этого храма, оставить хоть какую-то память. Подношу пальцы, очерчивая одно из имён в воздухе, не касаясь холода камня кожей. Может, были убиты дети? Совсем малыши, которые ещё не успели пожить. Или это юноши и девушки? У них были цели, мечты; возможно, кто-то из них был влюблён. Но их принесли в жертву выдуманным Божествам. Пальцы дрожат. Мне страшно подумать, что люди сделали с этими несчастными.
Рассказ Рашель горьким комом оседает под языком. Её слова непросто осознать. Могу ли я вообще верить в эти сказки? Вдруг всё это лишь попытка запутать меня? Запугать. Чтобы я расслабилась, поверила им. Но я не могу: ни Элиоту, ни Агате, ни уж тем более Рашель.
Отдёргиваю руку, убирая её за спину, но не свожу изучающего взгляда со стены. Читаю имена дальше. Раш сказала, что меня утопили из-за упрямства; из-за родства с Правящей семьёй. Короткие сны не дают желанных воспоминаний. Я всё ещё не могу найти конец той нити, что приведёт меня к правде.
Затылком ощущаю чей-то взгляд и резко оборачиваюсь. Люди и колдуны смотрят на меня не отрываясь. В их глазах я вижу интерес, любопытство, граничащее со страхом. Они знают, каждый из них, кем я являюсь, но я не знаю никого. Не знаю даже, кто я на самом деле. Теперь становится понятно, почему в тот раз Агате пришлось накинуть мне на голову капюшон. Каждый из них жаждет подойти, расспросить, но они боятся – и их страх вполне обоснован.
Сжимаю руки за спиной до характерного хруста пальцев. Хочется сбежать: от магии, от взглядов, прожигающих лицо.
– Боже, ты серее Луны. Выглядишь испуганной. – Оборачиваюсь на голос. – И кто же так тебя испугал? Неужели милашка Агата? Нет, она выглядит слишком доброй. Тогда… старушка Рашель? – Подошедший щёлкает указательным и средним пальцами – попадает прямо в цель.
Поджимаю губы, пытаясь скрыть рвущуюся наружу улыбку, чуть вскидываю голову. Отсветы огненных сфер играют в его волосах, придавая им какой-то особенно тёплый оттенок. А глаза… тягучий мёд. Агата говорила, что Элиот состоит в специальном отряде, который исследует мир наверху. Вряд ли эта работёнка из безопасных, но я не замечаю на Элиоте ни шрамов, ни ссадин.
– Кажется, про «жуткую» историю ты не преувеличил, – хмыкаю я, ловя его взгляд. – Рашель смогла меня напугать. Но ты бы напугал больше. Следует поблагодарить тебя за то, что ты вовремя прикусил язык.
– Из меня получается просто отвратительный рассказчик, Селена, – усмехается Элиот, кладя ладонь на украшенный камнями эфес меча на своём поясе. – Скорее всего, я довёл бы тебя до слёз. А ещё обязательно добавил бы парочку выдуманных фактов, чтобы приукрасить историю. Но ты так дрожишь и трясёшься от правды, что мне страшно представить, как бы ты отреагировала на мой рассказ. Агата точно надавала бы мне оплеух.
Я не доверяю Элиоту, но рядом с ним… расслабляюсь. Он не пугает меня, как это делают тёмные глаза Агаты и жуткие рассказы Рашель. Элиот кажется обычным человеком. Мне хочется улыбаться, смеяться от его шуток. Может, даже пошутить в ответ? Есть в нём что-то… доброе? Он не смотрит на меня по-особенному, как смотрят Агата, Рашель и остальные. Или он сам до конца не верит в моё существование?
– Да, всё куда хуже, чем я могла помыслить, – произношу я, бросая последний взгляд на стену с именами. – Даже не знаю, во что верить, а во что – нет. Я попала сюда случайно. Я в замешательстве. Я испугана. И теперь даже не понимаю, почему взялась откровенничать с тобой. Прости.
– Так вот в чём причина такого потерянного взгляда. – Элиот становится рядом со мной и опирается плечом о каменную стену. – Хотел бы я сказать, что понимаю твои боль и переживания, но ложь вызывает у меня рвотные позывы. Твоя история печальна. Могу сказать лишь то, что твоё поведение обосновано. Ты смотришь на меня, на Агату, на всех остальных, словно загнанный зверь. Смерть пугает многих из нас, но только ты умерла – и воскресла. Чёрт, это даже звучит жутко… Когда мы с Агатой ехали к тому озеру, я прокручивал в голове тысячу вопросов. Мне хотелось расспросить тебя обо всём. О Нём. О Ней. О Доме Воды. Об учёбе у Теневого Колдуна. А когда узнал, что ты ничего не помнишь, я… для меня это было печально. Обещай, что, вспомнив всё, ответишь на мои вопросы.
– Ты… вы все так уверены, что я смогу вспомнить. Вот только у меня уверенности в этом нет. – Медленно опускаюсь на низкую скамейку напротив Элиота. – Может, эти воспоминания остались там, на дне озера,
