утверждался в мысли: Кайтель заслуживает кары. Его плотское желание – горе другого. Правильно говорят: в богатстве ты – либо гений, либо – скотина.
Появление в доме детектива Лундстрема и следователя Вилли Рейхарда в сопровождении наряда полиции Курт Кайтель воспринял с кажущимся безразличием. Чувствовалось: он готов к подобному повороту событий.
– Посмертные записки вашей приёмной дочери подлинные, – сообщил Вилли Рейхард. – Данный факт подтвердила судебная экспертиза. Есть показания фрау Анны о вашем поведении с падчерицей.
– И что из этого следует?
– Следует то, что вы насиловали несовершеннолетнюю Эльзу! Довели её до самоубийства своим поведением как извращенец. И должны быть изолированы от общества во избежание повторения подобного.
Тем временем Лундстрем с полицейскими осматривал кабинет Кайтеля, его спальню. Не трудно было понять, что Гарри что-то ищет конкретно.
– Зря роетесь! – крикнул Кайтель. – Ничего не найдёте!
В шкатулке среди золотых вещей Лундстрем обнаружил то, что так настойчиво искал: два золотых браслета со вставками граната.
– Третий из них дарили Кристин. Запаслись для доверчивых простушек.
– Доказательства моей вины! – выкрикнул Кайтель. – Записки Эльзы, бредни Анны – это наговор с целью завладеть моими капиталами! Факты нужны, Рейхард! Не то завтра выгонят вас с работы! Доказательства предъявите! Их, полагаю, у вас нет!
– Доказательства? – сдерживаясь, ответил Рейхард. Лундстрем и Говард в разговор не вмешивались. – Девочке было четырнадцать лет, когда вы принудили её к сожительству. Эльзе меньше – тринадцать, когда вы изнасиловали бедняжку. Будь моё право, Кайтель, я бы стрелял извращенцев. У меня самого растёт дочь, и я теперь боюсь, что найдётся такой, как вы, и в похоти искалечит ребёнку моему жизнь. Вам нужны доказательства? Извольте! – И повернулся к стоявшим у двери полицейским и понятым: – Пригласите Кристин Шиер!
Когда вошла Кристин, миллионер сразу обмяк, но постарался держаться до последнего, и закричал:
– За деньги продалась! Не принуждал я её силой!
– Правильно! – ответил Рейхард. – Силу вы не применили. Соблазнили несовершеннолетнюю, используя большие деньги, понимая, что девушка не устоит перед дорогими подарками и тысячами евро.
– Вы наговариваете! Факты!
– Кристин, покажите браслет…
Девушка достала золотой браслет со вставками граната. Точно такой, какие нашёл Лундстрем при обыске.
– Откуда у вас браслет?
– Кайтель подарил, когда я гостила у Эльзы Кайтель…
– Кристин, вы свободны. – Когда Кристин закрыла за собой дверь, Рейхард сказал: – Соблазняя наивную девочку, вы всё продумали, Кайтель, упустив из виду одно: вы развращали девочку, используя деньги, а это такой же способ искалечить неокрепшую душу, как садизм. Вы получали половое наслаждение, причиняя девочке моральное унижение.
– Это шантаж! Вы сговорились! Требую рассмотреть дело в суде! Давать показания отказываюсь! Это насилие!
– Насилие? Одну из девочек грязными домогательствами вы довели до смерти. Испоганили жизнь другой. Как прикажете понимать? Невинные забавы? Или желаете услышать, что скажут родители Кристин Шиер, которым вы тоже заплатили за молчание?
– Отвечать не стану…
– Ваше право, Кайтель. Суд решит, кто прав, а кто виноват. А пока… Прошу доставить обвиняемого в следственный изолятор.
На лбу Кайтеля выступила испарина, он метнулся к двери, но полицейские преградили ему путь.
– Надеть на господина Кайтеля наручники!
На запястьях миллионера защёлкнулись замки металлических оков.
– Теперь можешь писать статью о насильнике и пострадавшей Эльзе, – сказал Лундстрем, когда они отъехали от дома Кайтеля. Говард в ответ расплылся в улыбке.
– Черт побери! – Говард довольно хлопнул в ладони. – Испытываю удовлетворение от мысли, что мы не оставим этого Кайтеля на свободе. Юная Эльза была бы счастлива, услышав о возмездии.
– Не зря, Рон, мы сюда прилетели. Нет, не зря…
Глава 15
По возвращении из Мюнхена Говард не застал дома жену. В квартире царил порядок, блестела протёртая от пыли мебель, в вазе пламенели розы. Чистоту Хилеви любила наводить, и часто отчитывала Рона за разбросанные его рубахи. На кухне жена тоже похозяйничала: посуда в шкафу расставлена заботливыми руками. Как и статуэтки из фарфора, их она собирала.
Осмотревшись, Рон подумал, куда поставить Мейсенский кофейный сервиз на двадцать персон, его привёз в подарок Хилеви. Все эти чашки с блюдцами, кофейник, сахарницы, вазы…
Хилеви ждала его, но задержалась, наверное, в агентстве, проводит внеплановую экскурсию. В летний период такое случается довольно часто, и вот-вот появится. Иначе позвонила бы.
Переодевшись с дороги, Рон зашёл в свой кабинет, уселся в любимое кресло, повернулся к письменному столу и остолбенел. На столе поверх стопки чистой бумаги лежала короткая записка:
«Рон, прости! Я подала на развод. Хилеви».
И ни слова объяснения причин, которые могли послужить основанием для подобного шага, ни слова в оправдание. Думай, что тебе в голову взбредёт. Обвинение невольно падало на Рона. Коль ушла Хилеви, рассуждал Говард, то имела на то веские причины. Опыт – лучший учитель. Тем более, если испытал всё на собственной шкуре.
Новость повергла Говарда в растерянность. Неожиданное, резко расходящееся с привычным укладом их жизни решение Хилеви не вязалось со здравым смыслом, ошеломило. Говард метался по квартире, путаясь в догадках и предположениях, порывался бежать, чтобы поговорить с женой. Она должна привести убедительные аргументы для доказательства своей правоты. Только не знал, куда бежать и кому звонить.
Скажи Хилеви о расторжении их брака, Рон воспринял бы за глупую шутку и рассмеялся. Столько лет вместе, достаток в доме, казалось, полное понимание. Случались размолвки, но в какой семье их не бывает. Поругались и помирились, а тут на тебе: развод. Правильно сказано: мужчина становится философом, когда женщина его покидает. Постарался успокоиться, решив, что случившееся с ним – явление закономерное. Изолированно от людей события в обществе не происходят, и подумал: «Ты ничего не потерял. Ты потерял рога»…
«Бьётся синица в окно – жди перемен», – вспомнил Говард слова бабушки, явственно представив тот случай, когда синица ударилась в окно квартиры. Отлетела и с налёта снова бросилась на стекло желтоватой грудкой с чёрной полосой. Чёрная полоса в жизни Рона и наступила…
Говард постарался проанализировать случившееся и найти первопричину поступка Хилеви. Это же довести надо женщину до такого отчаяния, чтоб пошла на такой шаг. Не могла жена принять решение о разводе, не подумав, как следует, и, не представляя последствий для них обоих, для родителей, которые будут переживать.
Но чем больше Говард анализировал ситуацию, тем отчётливее прорисовывалась истина. Оглядываясь на годы совместной с Хилеви жизни, Рон вдруг пришёл к простому и ясному выводу: подобное должно было случиться. Не сейчас, так через год или два. Это раньше он не задумывался, а вернее гнал прочь возникающую иной раз мысль о том, что они чужие,
