Хадуш закончил мою мысль:
– Угрохал Мари-Кольбера? Тяо Банг? Чтобы потом свалить со всеми бабками, так? Да ты что, это первое, о чем мы его спросили. Мы же и на себя немного работаем. Сам знаешь, какие из нас филантропы. Hет, здесь он ни при чем. Мы специально заострили внимание на данном вопросе во время наших переговоров, но это точно не он. А, что скажешь, Тяо Банг?
Тяо Банг замотал головой, насколько ему позволяли силы.
– Вот видишь…
Мо внес уточнение:
– Зато он повесил другого Роберваля.
Простите?
Симон, по-прежнему сидевший на корточках, спросил:
– Тяо, ведь это же ты Шарля-Анри…
Кивок.
Да, и тоже по контракту с Мари-Кольбером. Еще одна глава для монографии Жюли. Шарль-Анри пронюхал про подпольную торговлю оружием, которую развернул Мари-Кольбер. Шарль-Анри был против. Шарль-Анри угрожал брату разоблачением его темных делишек перед комиссией казначейства. Шарль-Анри де Роберваль намеревался порвать с порочной семейной традицией, отмыть от грязи свое имя, продезинфицировать фамильный герб, стать первым Робервалем, вхожим в приличное общество. О, он не стремился к славе благодетеля в мировом масштабе, нет, ничего такого, всякое дело надо начинать с малого, он просто хотел стать честным депутатом. Шарль-Анри всегда слыл оригиналом, всерьез озабоченным судьбою общества. Первый случай в семейке Робервалей. Короче говоря, в стае появилась белая ворона. И Мари-Кольбер его за это наказал. В семье такие вещи недопустимы.
Вновь молчание.
И чувство разочарования, которое наступает всегда, когда раскрывается правда… Наше любопытство наконец утолено, а мотивы преступления одни и те же: другими словами, ничего нового. Я взглянул на Тяо Банга. Сколько же еще людей я должен довести до такого состояния, чтобы дознаться, с кем Тереза провела ту ночь? Нет, искать правду одному мне не под силу.
– Кстати, а как насчет алиби для Терезы, у тебя появилось что-то новое?
Я отрицательно мотнул головой.
– Хочешь, мы займемся этим? – предложил Мо, раскупоривая бутылочку сиди.
Поиск истины явно пробудил в них жажду. Дай им сейчас зеленый свет – и они пустят неизвестного любовника Терезы на котлеты. Я отклонил предложение.
– Как хочешь.
– Мы предлагали от чистого сердца. Бутылка пошла по кругу. Наверху, в ресторане, кто-то бросил монетку в щель «Скопитона»[26], который затянул протяжную песнь скорби. Невидимая вуаль опустилась на погреб. Это был голос Ум Кальсум[27]. Других песен в стенах этого заведения посетители никогда не слушали.
– В каком году она умерла? – спросил Мо.
– В семьдесят пятом, – ответил Симон.
– Пока мой отец держит бар, она всегда будет жить в наших сердцах, – сказал Хадуш.
– Традиция, – пробормотал Симон.
– Звезда Востока…
Они уже готовы были смахнуть слезу, когда Тяо Банг выдал очередную порцию пузырей.
– Что он говорит?
– Ничего особенного. Арабами нас обзывает.
Тяо Банг вскоре затих в своем засохшем кровавом месиве. Симон слегка хлопнул его по спине, и каждый вернулся к прерванной медитации. У Хадуша в жизни всегда были иные цели, чем у меня. Так, сейчас он пустился в погоню за сокровищем, а я просто искал способ вытащить Терезу из тюрьмы. В прошлом мы иногда обсуждали наши расхождения относительно жизненных ценностей. «Ты заблуждаешься на мой счет, Бенжамен. Ты считаешь меня милым мальчиком, потому что я – твой друг и потому что мы вместе с тобой доползли до университетской скамьи… Ты безгранично доверяешь арабам и интеллигентам, Бен? А почему не швейцарцам, владельцам автомастерских или судебным следователям? Ты сентиментален, братишка. Берегись, от этого погибают».
Мой взгляд скользнул по телу Тяо Банга. Его дыхание стало более-менее ровным. Нет, мне решительно не нравился этот подвал. Наконец я спросил:
– Что вы собираетесь с ним делать?
– Отправить прямо от производителя потребителю, – отозвался Хадуш.
Он схватился за рукоятку орудия пыток и постучал им по небесам три раза.
И небеса разверзлись.
С небес к нам спустились архангелы Титюс и Силистри. На этот раз они были одни. Без заместителя прокурора Жюаля.
Уводя Тяо Банга, лейтенант полиции Силистри бросил в сердцах:
– Черт возьми, и что эти прожигатели жизни себе думают!
Прежде чем небеса вновь закрылись за ними, Титюс, как бы между прочим, обронил:
– Кстати, Малоссен, можешь возвращаться домой, твою сестру освободили. Объявилось ее алиби.
Я, конечно же, тут же бросился наверх, но Силистри задержал меня на лестнице.
– Послушай, Малоссен… Полицейские переглянулись.
– Мы все же хотели бы предупредить тебя.
Титюс добавил:
– Относительно этого алиби…
Силистри долго мялся, словно ему предстояло прыгнуть в холодную воду:
– Не знаю, как ты сам отреагируешь на новость, но, знаешь, мы тут с Титюсом обсуждали это. И пришли к выводу, что будь это наша сестра…
Вода явно была ледяной.
Титюс все-таки нырнул:
– Так вот: будь это наша сестра, лучше бы она вообще не выходила из тюряги.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Страсти по Терезе1
– Они наверху, – сообщил мне Жереми, когда от моего стука в дверь едва не развалилась наша скобяная лавка.
Я молнией взлетел по лестнице, но в нашей спальне никого не обнаружил. Я хочу сказать, никого, кроме обычной компании: Терезы, Жюли, Тео в сопровождении Эрве, который, наверное, решил, что теперь вхож в нашу семью. Но ни следа алиби. Неужели они действительно опасались, что я на куски разорву алиби Терезы?
Когда Тео шагнул мне навстречу, собираясь сыграть роль адвоката, я обошелся с ним без церемоний:
– Слушай, ты, заткнись! Дядюшка-защитник придержит свой язычок и даст старшему брату возможность выслушать сестренку. Ты уже по горло натворил глупостей в этом деле. Ты дисквалифицирован, Тео. Заткни пасть и давай послушаем Терезу.
Жюли восприняла мой тон всерьез:
– Бенжамен прав, Тео. Терезе не нужны защитники. Она и сама прекрасно справится.
