Маркар, - известным. Но то, что происходит сейчас – это отголосок далёкого прошлого, чья тень не ступала в наш мир все десять тысяч лет после Параклаза. Ты просто не знаешь, какие перемены могут угрожать Миглаху. И велика вероятность того, что помощь понадобится всем нам.
- Но зато ты знаешь, - перебил его Квирин, - так ведь? Просвети меня, и мы сможем говорить по существу.
- Что ты помнишь о Параклазе? - спросил хозяин гади, делая несколько шагов в сторону и присаживаясь на округлую гранитную глыбу, выступающую из мелкой прибрежной гальки.
- Да почти ничего. Кажется, я начал в полной мере осознавать себя немного позже, через пару десятков лет, когда огненная Стихия распалила мою кровь, а дух Ареса перевернул моё сознание. Тогда я начал ощущать силу в себе. Но и эти моменты я помню короткими отрывками. Точно знаю, что раньше мне было известно больше, а сейчас я смотрю в прошлое, как из-под воды. И с каждым перерождением будто погружаюсь ещё глубже. Я помню, что дрался тысячи лет. Помню, как убивал, забирая несметное число жизней. Помню, как окружал себя единомышленниками, легионами братьев и сестёр. Но это всё происходило позже. Сам Параклаз для меня загадка.
- А для меня нет, – сказал Маркар и поднял потупленные до этого глаза на собеседника. – Параклаз – это результат наших действий. Мы создали его: я, ты, Селена, Фульгур, Гиперион, Агорей, Урания, Лабрис и Кетер. Хотя, и в моей памяти информация об этом так же не без изъянов. Момент катастрофы чуть не убил нас всех, и мой разум так же пострадал. Но отпечатки тех события сохранились не в пример прочим Верховным. Это мы, Квирин, виновники Параклаза. До него мы были служителями девяти главных храмов древнего мира, влияние которых превышала только власть наших правителей – Всеотца Целума, и его супруги, Изначальной Матери. Мы служили проводниками их воли, иерофантами единого культа, адептами неделимой всеобъемлющей разумной энергии, рождённой далеко за пределами нашей реальности, в эмпиреях высших миров Плеромы. Но мы были людьми, рождёнными нашим миром, и нам не были чужды его несовершенства. Нам захотелось большего, чем просто власть над судьбами других. Мы страстно желали поклонения, хотели сами стать богами. И в один несчастный день, собрав всю доступную нам силу, мы пришли в цитадель Всеотца. Она стояла в землях, принадлежащих нынче Дому Кроноса. Ложью и хитростью мы убили его, воспользовавшись чем-то, что принадлежало Матери нашего мира. Я могу только догадываться, что это было на самом деле, но судя по всему, оно содержало в себе частичку Единого, стоящего над всем сущим. Тогда и произошёл Параклаз. Был колоссальной силы взрыв, превративший огромную цветущую долину в котлован, ставший Дагарокским заливом. Как я теперь понимаю, своими руками мы разорвали пуповину, соединявшую Миглах с единством Плеромы. Своего рода нить Морты целой планеты. Она питала мировую душу энергией, средствами которой эта душа создавалась и жила. Мы смогли получить искомую власть, но разрушили извечный закон бытия. В результате Миглах утратил связь с Единым, а гармония Силы разделилась на составляющие, которые теперь называются Стихиями. Мы не стали богами. Мы стали паразитами, с избытком напившимися чужого могущества.
Маркар опустился на гальку перед камнем. Никогда ещё нетленный владыка смерти не казался себе таким беспомощным. Но груз хранимой тайны, за тысячи лет въевшийся в сознание, медленно покидал его, даря долгожданное облегчение. Он просто сидел, уставившись на один из блестящих, отполированных морскими волнами гладких камешков и молчал. Молчал и Квирин. Его доблестный бесстрашный ум старался не связываться со столь сложными эмпиреями. Здесь, на земле, он знал врага, знал, что делать с врагом и делал это лучше всех. Его не занимал философский поиск Истины, подобно мудрому Кетеру или всезнающему Гипериону. А сейчас перед ним раскрылось то, с чем он просто не знал как поступить. Молчание прервал Отец Ареса, успевший снять свою защиту, понимая её нелепость в этой ситуации:
— Значит, когда и ты, и Гиперион говорили про «нечто новое в Миглахе», вы имели в виду именно эту Силу? Она снова пришла в наш мир? Я давно подозревал, что на острове Дагарок сокрыто что-то странное. Многие Отцы, конечно, чувствуют энергии стихий лучше меня, но эманации ярости, невидимые для ваших глаз, я не мог пропустить. Она закипела там недавно, когда Диана в прошлый раз набрала полную форму. Я даже отправил туда своего воина, Сенара, с помощником на разведку, но они так и не вернулись. Хочешь сказать, что пришла Изначальная Мать? Если так, то она будет мстить за своего мужа.
- Нет, брат мой, - ответил погодя Маркар, - боюсь, всё ещё хуже. Я думаю, что Целум не погиб тогда. По крайней мере, не окончательно. Да, его тело обратилось в огне прахом, часть которого каждый из нас взял себе. Но тысячи лет служения смерти мне говорят о том, что существа его уровня не уходят в Океан Теней так просто. Думаю, он всё время был где-то рядом, набирался сил и сам вернулся. А его месть может отправить в этот Океан нас всех.
- Так что ты предлагаешь? Бороться? Воевать? Мы, арейцы, никогда не избегаем битвы, если она приходит.
- Да. Не избегаете. Но я не уверен, что мы сможем сделать то, что нам не удалось в прошлом, несмотря на всё наше умение и опыт прошедших эпох. К тому же, наш мир усыхает. Его энергия уже почти иссякла, а опыт не заменит силы. Не в этот раз. Я хочу изучить его цели, узнать природу истинного бессмертного и, возможно, попробовать найти с Целумом общий язык. Может даже пойти ему навстречу и предложить свои силы в помощь. Всё будет зависеть от того, что ему нужно и найдутся ли у нас точки взаимопонимания. А если выясним, что это невозможно – тогда уж твои методы.
- О, нет, Маркар, боюсь ты не прав. Я многое знаю о мести. Месть – часть моей природы. И поверь, пойти с нами на примирение после рассказанного тобой – это последнее, что Всеотец замыслит. Даже если будет говорить иначе. Ты только представь десять тысяч лет заточения в бессилии и злобе на своих убийц. Нет. Я скорее помирюсь с огненным Гиперионом и выступлю единым фронтом против новой опасности, чем пойду на заклание, как жертвенный баран. Мы многому научились за эти годы и теперь за нашими спинами миллионы
