и углубиться в лес по другую сторону.
Увы, Руслан уже спешился и повел Бурана вслед за мальцом – зря она так хорошо подумала о его осмотрительности, ничуть ее не прибавилось. Сама Фира предпочла плестись за ними верхом и только у самой конюшни сползла на землю, закинула на спину гусли, поудобнее перехватила путевик, который все это время сжимала так крепко, что пальцы заболели, и огляделась.
Звуки веселья тут сделались громче, ярче, и другие горожане нет-нет да и пробегали по перекрестной улице, но так быстро, что рассмотреть их глаза никак не выходило. Вроде и люди, в рубахах, портках и сарафанах, а вроде и кто их разберет? Вряд ли мальчишка один такой особенный.
На всякий случай Фира к дару потянулась, боясь, что тот не откликнется, но капля силы послушно помчалась по крови, уколола кончики пальцев и развеялась. Ничто ей тут не мешало, ничто ее не тревожило…
– Чудодейка, всамделишная! – так искренне обрадовался мальчишка, подскочив к Фире, что ей стало неловко отшатываться, пусть белые глаза по-прежнему пугали. – А цветы в небе зажигать умеешь?
– Цветы?
От растерянности она и насторожиться позабыла, хотя стоило. Вот как он почувствовал ее чары? И почему зубки у него такие мелкие, острые? И еще дюжины вопросов должны были прийти в голову, но Фира могла только смотреть в курносое детское лицо и моргать.
Мальчишка чем-то напоминал Борьку, только помладше годка на три и не такой высокий. Совсем коротышка, если уж честно.
– Да, цветы, огненные, в небе! – Он взмахнул руками, не то изображая цветок, не то показывая, где именно искать небо. – Нам старый чудодей показывал, красотища!
– Прости, я… я такого не умею.
– Эх…
Вздыхал малец явно для вида и расстроенным ничуть не казался. По крайней мере, улыбаться не перестал и коней заводил в конюшню приплясывая.
– Идите-идите, не волнуйтесь, я о них позабочусь, – бросил через плечо. – Их тут и дружок уже заждался. Да, Кхас? Смотри, кого я тебе привел.
Фира не удержалась и заглянула в затененный сарай, заваленный сеном, – вот и вся конюшня. Мальчишка уже успел привязать Бурана и сейчас возился с вороным, а неподалеку лениво перебирал копытами, видимо, упомянутый Кхас – серый в яблоках красавец с густой черной гривой, заплетенной во множество косичек.
Косички покачивались, нанизанные на них бусины стучали друг о друга, конь фырчал. В углу, на земле, лежало чуть присыпанное соломинками седло да стояли набитые седельные мешки.
Еще один гость?
– Где-то я его видел, – произнес рядом Руслан, и Фира вздрогнула, отстранилась.
Когда только успел подкрасться? Еще и склонился так близко, почти коснулся губами уха…
– Настучать бы тебе по лбу… – проворчала она, отвернувшись и пошагав прочь, навстречу шуму и веселью. – Но да, очень знакомый конь.
– Эй! – Руслан догнал ее в один прыжок. – За что по лбу-то?
– И мечи не заберете? – передразнила Фира.
– Ну так обычный вопрос…
– И нелюди уже не страшны, как погляжу.
– А чего их бояться-то? Чудь – она и в Нави чудь…
Значит, не померещилось.
Фира на миг зажмурилась, потерла переносицу и дальше пошла.
– Я о таком только в быличках и слышала, – пробормотала.
– А мой прадед к ним в гости хаживал. – Руслан горделиво расправил плечи и замедлился, приноравливаясь к короткому шагу Фиры. – Но то когда было… теперь все ходы в волшебный град завалены. Помню, братец младший все зазывал нас в горы, сокровища чудские искать, а оно вона как получается. Ушла чудь под гряду в Яви, а вышла в Нави.
– Может, все не так. Может, мальчик тут один такой, – из чистого упрямства возразила Фира, хоть и сама себе не верила, и Руслан рассмеялся:
– Придумаешь тоже! Чудь белоглазая неделима.
Об этом в быличках тоже сказывалось.
О небольшом, накрепко связанном друг с другом народе. О белых глазах и звериных чертах: у кого хвост лисий под юбкой, у кого волчьи когти в сапогах, а у кого и птичий клюв вместо носа. Одни описывали чудских как низеньких, бледных и неказистых, другие пели об их красоте и стати; одни страшились их как нежити лесной, другие верили в их мудрость и искали зачарованный град, чтобы спросить совета.
Но в чем сходились все сказы и побывальщины, так это в несметных богатствах чуди. Не нуждалась она в злате, каменьях и шелках, потому и стекались сокровища в их пещеры рекой.
Дотья любила поучать этим ребятню: «Не по жажде непомерной нам воздают, не по страсти. Чтобы править умом и сердцем, нужно не хотеть власти. Чтобы получить многое, надобно к малому стремиться». Фира слушала няньку открыв рот, и не потому, что все понимала и принимала, просто наслаждалась ее низким напевным голосом. А вот Людмила всегда спорила, ведь ежели не желать, то как оно исполнится? Ежели молчать, то как узнают боги о твоей требе?
Чудь белоглазую она почитала за везучих дураков, но на сокровища их, верно, поглазеть бы не отказалась. Так что Фира почти радовалась, что подруги рядом нет: разочаровалась бы она, ибо не виднелось пока нигде никакого злата, никаких шелков…
В избах, что попадались им на пути, не было дверей, так что разглядеть убранство труда не составляло. Точнее… нагие стены и облезлые печи, вот и все, что имелось внутри. Хотя росписи на ставнях вполне можно было назвать «богатыми».
А одежда, которую Фира заметила еще с вершины холма, вблизи оказалась пусть пестрой, но заношенной до дыр. Встретившего их мальчишку в Яргороде нарекли бы оборванцем за короткие потрепанные штаны и неподпоясанную мышиную рубаху. Прочие же чудские, что порой проносились мимо в плясе, парами и поодиночке, держась за руки и сцепившись змеей, мало чем отличались. Смердские платья, босые ноги, бесконечно счастливые лица…
Такие, что хотелось ухватиться за любую свободную ладонь, бежать следом и напитываться этим счастьем.
– Неделя, длись! – пропела рядом худенькая девица с двумя толстыми пшеничными косами до пят и закружилась на месте, прикрыв глаза и раскинув руки.
– Огонь, ярись! – подхватил ее под мышки да поднял в воздух светловолосый юнец, чем-то похожий на Руслана, если того уменьшить в полтора.
Что и говорить, чудские и впрямь все как на подбор были невысокими, так что Фира в кои-то веки чувствовала себя обыкновенной, а вот князь неловко передергивал плечами, словно и сам желал уменьшиться.
Или боялся кого-нибудь пришибить ненароком.
Девчонка меж тем рассмеялась, выкрутилась из рук мужских и ринулась прочь с криком:
– У Купалы нету пары, и ты свою поищи!
Юнец бросился следом, и оба скрылись за вторым кольцом домов, за ними промчалась стайка нечесаной ребятни, и Фира устремилась туда же. Им нужен был городской голова или хоть кто-то, кому следовало представиться и испросить приюта, и где ж его искать, как не в самом сердце?
– Думаешь…
Руслан еле увернулся от очередного юркого мальчишки, протиснувшегося между ними, чуть не упал и выругался.
– Думаешь, стоит у них спросить? – начал снова, теперь шагая с Фирой вплотную и даже придерживая ее за плечо, отчего разом делалось и смешно, и стыдно.
– Конечно, – пробормотала она. – Мы гости и не можем задержаться здесь просто так…
– Я не о том. Думаешь, подскажут они, где искать этого… – имя далось Руслану с трудом, но он все-таки закончил: – Черномора?
Фира закатила глаза:
– Во-первых, очень мило, что ты готов советоваться, я почти прослезилась. А во-вторых, Навь – не росская деревушка. Вот спросили б у тебя про какого-то колдуна луарского или деханского, указал бы дорогу?
– Я, кроме тебя, других и не видел.
– Я не колдун.
– Да. Ты… чудодейка.
– Так и знала, что тебе понравится слово. – Фира вздохнула. – Лучше уж ведьмой зови.
– Зачем? – Руслан вскинул брови и, наконец отлепившись от нее, насвистывая, пошел впереди. – Я уже к имени привык.
А в следующий миг их смело, разделило, закружило и растворило в летящей по улице толпе. Кто-то схватил Фиру за руку, и второй она крепче прижала к груди путевик, теперь едва не целуясь с черепом.
– Быстрей! – прокричали над ухом. – Пока солнце с макушки катится, пока пары под дубом ладятся!
– Что? – Фира мельком глянула на круглоликую девицу с торчащими из смоляных кудрей кошачьими ушами, которая волокла ее за собой, и завертела головой в поисках Руслана. – Куда?..
– Фира!
А вот и он. Бежит недалече, облепленный малышней что репейником и донельзя растерянный.
Фира рассмеялась, чувствуя, как что-то разгорается в груди, ширится, едва
