дела.
— Здравствуйте, месье, — сказал ей президент, — введите меня в курс дела.
— Господин президент, я не мужчина, ответила полицейская.
… Ну, это ваше личное дело, старина, — пошутил глава государства, которому совершенно не хотелось вникать в частную жизнь чиновников. — Я всего лишь попросил вас ввести меня в курс дела, а не в курс ваших сексуальных проблем. Даже если мне и понравилось ваше выступление на Евровидении.
Усатая дама задрожала от ярости.
— Летяга… пардон, летунья… только что перелетела через испанскую границу, месье.
— Что-о-о? Значит, она уже у этих едоков паэльи! Ну, хватит, мы и так потеряли массу времени, ведите меня скорей к президентскому самолету. И пошевеливайтесь! ц
— Я просто обожаю Олланда, — объявил парикмахер.
— А я не так чтобы очень. Но все же я его предпочитаю другому Франсуа.
— Франсуа Миттерану?
— Да, Миттерану. Мне никогда не нравился этот деятель — слишком уж холодный и чопорный.
— Н-да, тут вы правы, именно слишком холодный и чопорный. Но… не стоит плохо говорить о покойниках..
Место действия: над Пиренеями (Франция — Испания).
Показания сердцеметра: 1473 километра.
Облака плывут по небу, как гигантские конверты, как послания одного времени года другому, — так выразился однажды албанский поэт Исмаил Кадаре. Ни одна почтальонша не смогла бы написать лучше.
О, как же прекрасен был мир при взгляде сверху! Совсем другое ощущение, чем при взгляде из иллюминатора, поскольку люди до сегодняшнего дня еще не изобрели воздушных судов со стеклянным полом, как на марсельских туристских пароходиках. А жаль, это было бы замечательно. Но даже если бы изобрели, пассажиры не смогли бы насладиться той прохладной свежестью и влагой, что так нежно ласкает вам лицо в свободном полете, а кроме того, еще и запахом. Запахом Рая! Вдобавок Провиденс была вольна управлять своими движениями, лететь куда угодно и выбирать высоту, на которой ей хотелось парить в небе.
Она заприметила внизу установщиков флюгеров на церковных шпилях, мойщиков окон за перекуром, развалившихся на стеклянных крышах зданий. А скольких людей она застала в момент падения с балконов, просто с ума сойти. И еще молодых девушек в слезах, альпинистов-любителей, целую кучу всяких персонажей из одной песенки Жака Ижлена. За несколько часов она успела пролететь над главными городами Франции и над гигантской горной цепью, разделявшей ее страну и Испанию. А там ковер, расстилавшийся под ней, изменился, словно по взмаху волшебной палочки: утратил свою веселую зеленую раскраску, пожелтел и поблек. Чем ближе к южным широтам, тем более иссохшей выглядела бесплодная земля.
Дважды Провиденс прерывала полет, чтобы напиться и восстановить силы. Как выяснилось, утолить жажду, попав в облако и открыв рот, не очень-то легко. Это все равно что ловить воду из пульверизатора, распыленную на расстоянии пяти метров. Чтобы выпить стакан такой воды, ей потребовались бы многие часы. Поэтому она совершила промежуточную посадку еще до Пиренеев, в местах, где было полно рек и речушек, да и просто родников, бьющих из горной скалы. После чего без всяких усилий снова взмыла в небо.
Поглядывая вниз, на землю, Провиденс иногда замечала там длинные вереницы людей, напоминающие скопища муравьев. Очевидно, они следили снизу за ее полетом. Она убедилась в этом, пролетая над Мадридом, где ей встретился воздушный шар. Надо же, оказывается, воздушным шарам сегодня позволено летать! Как же она не подумала об этом способе путешествия?! Шар подлетел ближе, и четверо пассажиров передали ей с борта корзинку с бананом и домашними пирожными от «болельщиков», желавших выразить ей горячие дружеские чувства и гюблаюдарить за жизненный урок любви и душевной силы. «Мысленно мы с вами там, в облаках! — гласила записочка, сунутая в баночку с салатом. — Вы — наша любимая Фея-Колокольчик!» А журналист, находившийся на борту с камерой и микрофоном, сообщил ей, что там, на земле, ее уже прозвали Феей желтого «рено», поскольку она работает на почте.
Фея желтого «рено»… У обычных фей только пара крыльев, а у нее — все четыре колеса.
Ну что ж, неплохое имечко.
А главное, такая популярность!
В один миг Провиденс стала знаменитой, как Джоконда. Да что там Джоконда — такой же знаменитой, как актрисы французского и американского кино: Софи Серсо, Жюльетт Бриошь, Одри Туту, Марион Котильон, Анджелина Чтоли, Натали Портмоне и даже Пенелопа Груз.
Но самое главное в этом было то, что подвиг Провиденс воспламенил весь мир, и планету накрыла гигантская волна всеобщей любви. На мгновение затих грохот войн и вооруженных конфликтов, на мгновение затих голос ненависти. Как неоднократно пел с эстрады Майкл Джексон: «Heal the world, make it a better place»[7]. Увы, он уже не увидит этого зрелища, как не увидят его Нельсон Мандела, Мартин Лютер Кинг, Ганди и мать Тереза. По грустной иронии судьбы, все, кто когда-либо боролся за мир во всем мире, ныне покинули его. Сирийцы сложили оружие на мешки с песком и, заслоняясь от солнца свободными руками, уставились в небо. Правда, они так и не увидели француженку, летевшую слишком далеко к западу от них. Однако они хотя бы перестали сражаться. Эта внезапная и нежданная передышка напоминала примирение супружеской пары, которая случайно увидела по телевизору фильм о любви, взялась за руки и плюхнулась на диван, вмиг забыв о многонедельных раздорах. А один палестинец, державший на мушке своего автомата израильтянина, сказал: «Ладно, давай забудем!» И примерно так же было повсюду. Разбитые семьи воссоединялись, сбежавшие отцы возвращались к родному очагу, беспутные матери мчались к мусорным бакам, чтобы достать оттуда выброшенных младенцев.
Оказывается, вот как можно спасти целый мир.
Притом даже не специально.
Просто в одно прекрасное утро Провиденс вышла из дома с мусорным мешком в руке и попутно спасла мир.
Но еще до того, как все новостные телеканалы планеты разнесли эту добрую весть своими громогласными: Breaking new!»[8], ситуация вернулась на крути своя. Перемирие длилось всего несколько минут. Если точно, три минуты. А затем, не успел весь мир прийти в себя и снова заняться повседневными делами, не успел еще пролететь тихий ангел, как палестинец нажал на курок. И в тот же миг какой-то белый убил негра в Германии, а какой-то негр прикончил парочку белых в Южной Африке; какой-то юный псих устроил бойню в американском университете, открыв стрельбу из ружья, подаренного ему по случаю открытия банковского счета, а группа лесорубов-нелегалов замочила пятерых индейцев амазонского племени ава; один иранец пристрелил одного иракца, а другой иракец пристрелил другого иранца; один пакистанец плеснул серной
