после «несчастного случая». Юрий не хотел присоединяться ко мне и остальным, когда я решил пойти в армию, поэтому мне показалось странным, что он догнал нас позже. Впрочем, это было не настолько странно, чтобы подозревать, поскольку несколько других мужчин поступили так же.
Раньше я его почти не замечал. Он был некомпетентным и медлительным. Но после того, как он последовал за нами после аварии, прежний Юрий исчез.
Как выяснилось, именно так и было.
Он обманул меня в плане своей преданности, но по какой-то причине я всегда держал его на расстоянии вытянутой руки, по сравнению, скажем, с Виктором или Максимом. Мне нравились его планы, но я всегда вносил свои коррективы, прежде чем воплотить их в жизнь.
Я также никогда не посылал его на одиночные задания и не посвящал в расследования Организации Бельского, которые поручал Виктору.
Может быть, я не подозревал его, но что-то внутри меня настороженно относилось к нему. По всем правильным причинам.
Хотя он хорош. Ему удалось обмануть не только меня, но и свою сестру и лучшего друга.
Теперь мне нужно решить, как поступить с этим ублюдком.
Самое сложное то, что он связан с Сашей, и я не могу убить его и при этом не потерять ее.
— Нет, он не делал этого, — говорит она в ответ на мое предыдущее заявление. — У нас едва хватило времени, чтобы подбросить труп. Как мы могли подделать ДНК, когда мы были в России?
Хмм.
Интересно.
Раз у нее нет причин лгать, значит, это сделал кто-то другой.
А именно, тот, кто подговорил албанцев организовать ее смерть. Если тот, кто это сделал, смог так эффективно подложить тест ДНК, значит, они могут быть гораздо ближе, чем я думал.
Теперь мне придется вырвать их сердца и смотреть, как жизнь покидает их несчастные глаза.
Какая наглость — заставить меня поверить, что она умерла.
Чертова дерзость.
К тому времени, как мы подъезжаем к дому, я киплю от ярости.
В адрес Саши за то, что она посмела уйти.
На тех ублюдков, которые, должно быть, наблюдали из тени, как я медленно канул в бездну небытия.
Они, должно быть, смеялись, глядя, как их план воплощается в жизнь.
Надеюсь, сейчас они также наблюдают за тем, как я возвращаю Сашу. Я не буду их разыскивать. Рано или поздно они предстанут во всей красе.
Саша открывает дверь с большей силой, чем нужно, и выскакивает наружу, как будто не может больше ни секунды находиться со мной в одном пространстве.
К черту.
Я отказываюсь верить, что она забыла нас за два месяца.
Если только она никогда не любила тебя по-настоящему, и у нее действительно был любовник, к которому она вернулась.
Я заглушаю этот садистский голос и выхожу из машины. Как только я встаю, меня охватывает головокружение, и я приваливаюсь к борту машины.
Переоценил ли я свою способность не истечь кровью? Возможно.
Саша бросается в мою сторону, но в последнюю секунду останавливается и сжимает кулаки, словно вспоминая, что больше не должна заботиться о моем благополучии.
— Не можешь собраться? — она вкладывает в свои слова как можно больше яда, но это звучит натянуто, фальшиво.
— Я могу умереть, — говорю я с фальшивым стоном.
— Хорошо. Меньше зла в мире.
— Ты будешь плакать по мне, если я умру?
— Нет, — она вздергивает подбородок. — На самом деле, я даже могу отпраздновать.
— Ты выглядишь очаровательно, когда говоришь то, что не имеешь в виду, — я касаюсь ее щеки тыльной стороной двух пальцев, и она замирает. Я тоже замираю, когда прилив хаотичных эмоций ударяет мне в грудь.
Это простое прикосновение, но его достаточно, чтобы убить все мрачные мысли, которые возникли у меня после того, как я увидел ее фальшивый труп.
Впервые за несколько месяцев я дышу свежим воздухом.
Впервые за многие месяцы я чувствую все.
Она здесь.
Она снова моя — даже если будет утверждать обратное.
Ее широкие глаза наполняются огнем, и она отбивает мою руку. Этот жест ранит сильнее, чем сам удар.
Будь это в любое другое время, я бы схватил ее за горло, связал и оттрахал за дерзость.
Но, учитывая обстоятельства, я оставил все как есть.
Пока что.
— Не трогай меня, — в ее голосе чувствуется напряжение.
— Ты ужасно боишься моих прикосновений. Ты это заметила?
Она бросает на меня еще один взгляд, который, похоже, сегодня является ее modus operandi4, а затем устремляется в дом.
Я собираюсь последовать за ней, когда мой телефон начинает вибрировать. Это Виктор.
Мне требуется больше усилий, чем нужно, чтобы ответить.
— Статус.
— Все чисто. Мы держим Антона — ака фальшивого Юрия — под наблюдением. Должны ли мы пытать его, чтобы получить ответы?
— Нет. Скорее всего, он не захочет говорить.
А я не хочу терять свои баллы с Сашей, если она узнает, что я избивал ее брата.
— Максим хочет охранять его лично.
Хмм.
С тех пор, как он вернулся из России, в нем что-то изменилось. Как будто его душа была раздавлена, и он изо всех сил пытался собрать себя заново.
Он не шутил с остальными и проводил больше времени в одиночестве или со мной и Виктором — что для него не свойственно. И самое главное, он снова погрузился в свою работу, как будто ничего не произошло. Вначале я думал, что это из-за пыток, но теперь я пришел к выводу, что это может быть нечто большим.
Например, предательство со стороны того, кого он считал своим лучшим другом.
И кто я такой, если не вершу поэтическое правосудие? Таким образом, я не пытаю Антона и не отдаю приказ подвергнуть его пыткам.
Максим будет нести за него полную ответственность.
— Пусть Максим полностью возьмет на себя ответственность за него, — отвечаю я Виктору.
После того как он положил трубку, я направляюсь к входу в особняк, мои шаги тяжелые, как черт.
Когда я догоняю Сашу, в воздухе раздается громкий вздох, а потом по лестнице сбегает Карина. Эта маленькая дрянь спотыкается о свою ночную рубашку и оступается на нескольких ступеньках, но она спохватывается и продолжает бежать дальше.
— Саша! Боже мой, Саша! — она бросается в объятия моей жены. — Пожалуйста, скажи мне, что это ты и что на самом деле я не вызвала тебя с помощью вуду, которое использовала, чтобы вызвать твой
