растения.
Жерацир воодушевлённо танцевал вокруг цветка, разбрызгивая жижу по сторонам. Волшебница, не обращая на него внимания, подошла к растению, пнула нижний сегмент, из которого вывалилась заветная деталь. Вытерев её об оставшуюся без хозяина меховую накидку, Овроллия взяла соратника под руку и направилась прочь под непонимающие возгласы помешанного. Заперев на ключ дверь, друзья договорились встретиться у склада через четверть часа, когда девушка вернёт ключ в преподавательскую и переоденется.
* * *
К подземной галерее Илес и Ови шли в полном молчании, обдумывая произошедшее. Ласточка в сердцах ругала саму себя, ведь без её тяги к пресловутой диадеме ничего из произошедшего бы так и не случилось. Полурослик, кажется, замечал тревогу на её лице, но за всю дорогу он ни разу так и не прервал её мысли, будто считал, что девушка должна разобраться сама.
Однако на полпути она остановилась и сказала Илесу:
— Прости, это из-за меня. Вся ересь вокруг происходит из-за меня… Жаль, что в Акадар Фрадуре нет инквизиции, как в павшей три с половиной века назад Нортирской конфедерации. Наверное, меня стоило сжечь на костре, ибо я ведьма, навлекающая беды на окружающих…
— Глупо разубеждать тебя в чём-то, любезная подруга, если ты сама загнала себя в угол. Скажу лишь то, что мы все тут в чём-то виноваты. Я не уследил за воспитанием младшего брата, выросшего беспризорником. Ты же действительно желала ту странную реликвию, не поборов в себе жадность… Архимагу же, видимо, стоило не уничтожать своего друга, который к тому же толковый профессор… Пойдём, мне не за что прощать тебя.
Они продолжали путь по мозаичной галерее, которая и освещала почти все коридоры впереди разноцветными млекопитающими, рыбами, ящерицами, насекомыми и птицами. Скоро показалась пустая стена, где в древние времена красовались боги. По правую руку, как и в прошлый раз, друзей провожали разные птицы, от соколов до воробьёв и голубей. Наконец Ови запустила из ладони серебристый шарик, повисший рядом с пустой выемкой в стене.
Полурослик достал из наплечной сумки осколок, занимавший почти всё пространство, и передал в руки волшебницы. Она подошла к панно, примерилась и вставила треугольный фрагмент в самый низ. По подземелью пробежала лёгкая дрожь, моментом вставленный кусок мозаики засветился всеми своими белыми и чёрными стёклышками. Показалось, будто в самой стене, на которой выложили мозаику, что-то щёлкнуло.
Овроллия отошла к Илесу и осмотрела изображение ещё раз. Кажется, не доставало двух фрагментов, которые были больше треугольника.
— Четырёхугольник и пятиугольник… Злодей играет со мной, — заявила Ласточка. — Что ж, теперь правила мне известны. Илес, ты со мной? Я пойму, если откажешься.
— Не спрашивай, — нетипично серьёзно для себя ответил он. — Давай только навестим моего брата, а потом подумаем, что делать завтра.
— И я призову птицу. Надеюсь, заклятье восстановилось.
Глава 4.1 Стальной мир
— Я пришла к вам за советом, профессор, — прервала недолгое молчание Овроллия. Кенциль сидел вполоборота напротив неё, одной рукой держа чашку чая, другой — постукивая пальцами по столу. Чародейка продолжала: — В моей голове мешанина из событий и причинно-следственных связей…
— Ты уже поведала о том, что произошло вчера, — сказал он. — Главное, что брат твоего друга остался цел, пусть отныне его телу и принадлежат шрамы. Почему раньше не поведала о мозаике, о своеволии своей птицы?
— Не знаю, — соврала она, — возможно, не хотела, чтобы кто-то осуждал меня.
— Додумываешь за других, Ласточка. К слову, фамильяра ты проверила?
— Ещё нет, позабыла. Думаю, позже, когда мы с Илесом отправимся к магистрессе Альцире, я воссоздам свою птицу.
Профессор допил чай и поставил чашку. Желая притронуться к стоящему посреди стола чайнику, он остановился и поднялся с места. Прохаживаясь вдоль стола взад-вперёд, наставник будто спорил сам с собой, пытался убедить себя в чём-то.
— Значит, — Кенциль застыл напротив воспитанницы, сцепив ладони вместе, — ты считаешь, будто тот, кто совершил преступление, играется с тобой? Он специально узнал информацию обо всех, кто привозил холодное оружие в стены академии, и подбросил каждому из них деталь от мозаики, связанной с тобой и твоей ласточкой? При этом ему хватило силы перебить стражу и скрытно сбежать с артефактом?
— Он из числа обитателей академии, уверена в этом, — заявила девушка, поправив косу и положив руки на стол. — Мастер Алериц считает, что злодей пришлый, того же мнения и Кресци, и Нундар, и даже магистресса Альцира, хотя архимаг говорил обратное.
— Архимагу я бы верил меньше всех с учётом того, что говорят твои уста, — сложив руки за спиной, сказал профессор. — Он не причиняет вреда только тем, кто верен ему. Профессор Жерацир, видимо, попал в немилость по какой-то уважительной для Паристо причины. Ради всей мировой магии, девочка, я вижу по твоим глазам и предупреждаю: не вздумай лезть к ректору с этим вопросом. Иначе юстициары покажутся тебе меньшим из всех возможных зол академии.
Овроллия в раздумьях начала стучать ногтями по столу. Наставник тяжело выдохнул, следующие его слова наполняло смирение, смешанное с отцовской строгостью:
— Ты уже взрослая, не хуже меня понимаешь, чем чревато излишнее своеволие. Нарушение внутренних порядков — это одно, но вопрос лояльности стоит на другом уровне наших взаимоотношений. Не теряй их доверие, вспомни про авторитет, который ты зарабатывала с девичьих лет и благодаря которому даже мрачная госпожа Лёдериц отпустила твоего друга.
— Думаете, имеет место уважение? — она сложила руки вместе, как послушная ученица.
— Скорее то, что старшина юстициаров когда-то прошла твой путь, и в её системе мировосприятия или личном кодексе есть какое-то негласное правило, продиктованное не законом, но справедливостью. Ты вступилась за неё, она ответила тебе тем же. Однако не рассчитывай, будто её доверие окажется на твоей стороне. С хранителями закона невозможно, с твоего позволения, дружить.
Чародейка вспомнила о магистре Хольберице и его племяннике, служащем под началом Лёдериц. Вспомнила, как его красивое лицо, которое стоило запечатлеть на новой мозаике в подземной галерее, для неё преобразилось в считанные мгновения, когда за призмой внешности показалась корысть, не свойственная акадари. Было ли то единичное проявление Хаоса в стенах академии, города, префектуры или всего доминиона Акадар Фрадур? Или Овроллия не замечала того до тех пор, пока не возникал конфликт интересов?
— Я не хочу разочаровываться в тех, в кого верила всю жизнь… — озвучила она свою мысль. — И боюсь представить, что подставить меня хочет человек, которого я бесконечно уважала и… продолжаю уважать. В академии нет тех, кому бы я могла не доверять.
— Тем не менее, кто-то устроил настоящую интригу в наших стенах, — профессор
