убийство ни в чем не повинных людей, Затикян и его подельники придумать не смогли. Так родился план взрыва в метро и в магазинах в центре Москвы. Готовить теракты преступники начали еще в начале 1970-ых годов.
О том, как террористы осуществляли свои замыслы, в ходе следствия подробно рассказали сообщники Затикяна — Степанян и Багдасарян. Сам же организатор и лидер группировки даже на суде все отрицал, вел себя вызывающе и выкрикивал фразы о том, что серию терактов в Москве организовал КГБ. Как видим, повадки современных террористов и их предшественников из далеких 1970-ых практически идентичны: все они, используя красивую фразеологию, сводят счеты с невинными людьми, а когда этих «борцов за справедливость» сажают на скамью подсудимых, они дружно начинают обвинять во всем органы госбезопасности.
Но самое любопытное в этой истории даже не то, с каким упорством и высочайшим профессионализмом советские контрразведчики распутывали это довольно неординарное для того времени дело, а выводы, которые сделали руководители КГБ СССР. Совершенно справедливо рассудив, что прогремевшие взрывы могут стать сигналом для террористов всех мастей, руководство советской контрразведки предприняло ряд беспрецедентных мер, дабы исключить какие-либо эксцессы такого рода. Естественно, что особое внимание было уделено Москве, тем более что в столице в конце 1970-ых полным ходом шла подготовка к Олимпийским Играм.
Например, вскоре после теракта в метро при Секретариате КГБ СССР были созданы Дежурная служба и Оперативно-следственной группа, действовавшие в круглосуточном режиме. По замыслу руководителей КГБ, в обязанности Опергруппы входило немедленное реагирование на любые сигналы о готовящихся терактах, взрывах и прочих эксцессах с моментальным выездом на место происшествия, осмотром и первоначальным анализом ситуации. После чего следовал доклад в Дежурную службу КГБ СССР, аналитики которой и принимали решение по дальнейшим действиям.
Ветеран контрразведки Борис Козлов вспоминает, что Опергруппа была оснащена всем необходимым оружием, снаряжением, техникой и круглосуточно находилась в полной боевой готовности:
— У каждого члена группы было личное стрелковое и иное оружие, а также спецсредства и армейское защитное снаряжение — каски, бронежилеты, противогазы. В распоряжении Опергруппы было также особое снаряжение, предохраняющее специалистов по обезвреживанию взрывных устройств. Опергруппа располагала всеми видами связи, включая переговорные устройства, подвижные телефонную, оперативную и правительственную ВЧ-связь. Для передвижения в московском регионе у членов группы были транспортные средства специального назначения: автомобиль сопровождения с усиленным двигателем, радиотелефонами и специальными сигналами, передвижная криминалистическая лаборатория, автобус штабного типа, а также автомобиль с крупногабаритным контейнером для безопасной перевозки взрывных устройств.
По словам Бориса Козлова, во время выездов Опергруппы по милицейской рации передавался для Госавтоинспекции голосовой сигнал: «Я — Гагарин». Далее следовал маршрут движения Опергруппы. Например: «Выезжаю в аэропорт «Внуково» от Лубянской площади через Моховую, далее Ленинский проспект. Прошу обеспечить беспрепятственное передвижение». Как только ГАИ получала такое сообщение, уличное движение в столице регулировалось таким образом, чтобы обеспечить проезд колонны Опергруппы на максимальной скорости по «зелёной улице» до места происшествия.
За время существования Опергруппы, ее членам пришлось выезжать на самые разные задания. Среди них — ликвидация последствий взрывов и техногенных катастроф, разборки с иностранцами, проведение первоначальных следственных действий при обнаружении трупов людей, погибших при неочевидных обстоятельствах, и многое другое. Вспоминает полковник в отставке Борис Козлов:
— Лично мне больше всего врезались в память взрыв железнодорожного эшелона на подмосковной станции Куровская и инциденты в столичных аэропортах. Итак, 6 декабря 1978 года на узловой железнодорожной станции Куровская в 02:50 ночи произошёл взрыв двух вагонов, гружённых промышленной взрывчаткой (около 60 тонн аммонита, находившегося в деревянных ящиках). В результате на месте уничтоженных взрывом вагонов образовалась воронка диаметром 60 и глубиной 10 метров. На станции были парализовано движение поездов, железнодорожные пути засыпаны обломками. В городе Куровское во многих домах от ударной волны снесло межкомнатные перегородки и выбило стёкла. Прилегающий к станции лес был повален, практически уничтожено 10 из 12 вагонов совершенно нового пригородного электропоезда, стоявшего на соседнем пути. Словом, разрушения были чудовищные. Даже удивительно, что обошлось без массовой гибели людей. Погибли только два человека — сторож, чью руку с ружьём мы обнаружили на месте происшествия, и рабочий в котельной, находившейся поблизости. Обследовав место трагедии, мы доложили об инциденте, как положено, в Дежурную службу КГБ СССР. В дальнейшем расследовании мы участия не принимали. Помню только, что, по одной из версий, взрыв на станции Куровская стал делом рук террористов. Эта версия отрабатывалась с особой тщательностью, потому что в ее пользу говорил следующий факт: буквально за несколько минут до взрыва через станцию проходил военно-транспортный эшелон с боеприпасами и тактическими баллистическими ракетами. Очевидно, за этим поездом и охотились преступники. Если бы рванули баллистические ракеты — последствия такого теракта даже трудно себе представить.
Не менее печальной оказалась авиакатастрофа самолёта ТУ-104 Одесского авиаотряда с бортовым номером СССР-42444. Правда, там имела место обычная техногенная авария. Как потом установили специалисты, 17 марта 1979 года лайнер, вылетев из «Внуково» по маршруту Москва — Одесса, вскоре был вынужден вернуться обратно — в результате ложного срабатывания датчика пожара двигателя. Однако сесть лайнеру не удалось. В условиях плохой видимости экипаж допустил преждевременное снижение, при заходе на посадку самолет зацепил линию электропередачи и упал в лесу. Погибло 58 человек. После этой катастрофы все без исключения самолёты ТУ-104 были выведены из эксплуатации на пассажирских линиях.
А вот еще один эпизод. Как-то раз поступило сообщение все из того же аэропорта «Внуково», что в багажном терминале начался пожар.
— Опергруппа выехала в полном составе и прибыла на место в считанные минуты, — вспоминает Борис Козлов. — Пожар, точнее возгорание на площади в один квадратный метр, был уже потушен, и поэтому мы сразу приступили к осмотру места происшествия. Стало ясно, что причина возгорания в типичном разгильдяйстве обслуживающего персонала, перевозившего на электрокаре вещи пассажиров. Поверхность аккумуляторов электрокара оказалась открытой, на пути следования электрокара оказалось препятствие, он подпрыгнул, произошло небольшое сотрясение, и от контакта с вещами пассажиров верхняя часть аккумуляторов вспыхнула. Воспламенение было сразу локализовано, но часть вещей пассажиров пришла в негодность. Администрация аэропорта обратилась с просьбой помочь избежать скандала и материальной ответственности за порчу имущества пассажиров. Поэтому пришлось пойти на некоторую хитрость и при опознании пассажирами багажа обратить их внимание на то, что среди вещей находились баллончики в аэрозольной упаковке. При небольшом нагревании в душном помещении грузового терминала баллончики, дескать, самовоспламенились, отчего и произошёл пожар. Этими объяснениями иностранцы удовлетворились и не предъявили никаких материальных претензий.
Иногда случались и курьезы. Например, как-то раз, весной 1980 года, Опергруппа выехала в здание общежития МГУ имени
