тебя? Куда?
— В тюрьму.
Я отступила.
— Хочешь сказать, что это копы?
Он покачал головой.
— Думай о них как об очень секретном подразделении вооружённых сил.
О Боже. Я прикрыла рот рукой.
— Значит, парень на моем крыльце — гарант, что ты не сбежишь?
— Типа того.
— Значит, ты уйдёшь? — спросила я. Не хочу, чтобы он уходил, потому что… Дерьмо. Возможно, он прав. Внезапно меня осенило, что, возможно, мой интерес к нему «поверхностный» из-за чувства защищённости.
— Я останусь на ночь, — ответил он. — Как и обещал, чтобы ты могла поспать. Утром меня здесь не будет.
— Ох. — Я кивнула, не отрывая глаз от пола.
— И… прошу прощения за то, как я разговаривал с тобой только что. Ты не виновата.
— Но что ты сделал? — спросила я, гадая опасен ли Томмазо. Типа, как дядя Чак, отец Сэди.
— Природа группы, к которой принадлежат люди снаружи, очень конфиденциальна. Поэтому просто скажу, что их правила весьма суровы, и я нарушил одно. То, которое полностью вне моего контроля, но, тем не менее, я его нарушил.
Не могу в это поверить.
— Можно же что-то сделать?
Он бросил на меня странный, уязвлённый взгляд, прежде чем натянуть лёгкую, очаровательную улыбку, склонив голову набок.
— К сожалению, — сказал он, — нельзя. Моя судьба в руках другого человека. — Он протянул руку и провёл большим пальцем по моей нижней губе. — И она не готова помочь.
— Ты имеешь в виду Эшли?
Он опустил руку, вопросительно посмотрев на меня.
— Возможно, я подслушивала кое-что из твоего разговора, — пожав плечами, произнесла я.
Он нахмурился.
— Эшли, не твоя забота. И не моя проблема. Твоя единственная цель, подняться наверх и лечь спать, это меньшее, что я могу для тебя сделать.
Осознав, насколько напряжено моё тело, я опустила плечи. Нам обоим грустно. Казалось, что над нами нависли огромные тучи, которые отравляют жизнь. И мы не можем доверять друг другу, чтобы попросить помощи. Особенно я. Привыкшая думать, что кто угодно, где угодно, в любое время может оказаться одним из этих монстров. (Сумасшедшая, знаю). Томмазо первый человек, встретившего которого, точно знаю, что это не так. В тот момент, когда он посмотрел на меня, я думала, что он сделает всё, чтобы защитить людей, о которых заботился. Но теперь наши маленькие тайные мирки вот-вот разлучат нас ещё до того, как мы по-настоящему начали соединяться. К сожалению, ни один из нас не готов перейти на следующий уровень. Мы просто…
Сделав глубокий вдох, я произнесла:
— Спасибо, Томмазо. Я ценю это. Особенно учитывая обстоятельства.
Он склонил голову.
— Мне очень приятно, Шарлотта.
Затем он указал на лестницу, и я повиновалась, мой мозг уже погружался в состояние бессонного бреда. Сегодня чаша терпения странностей переполнена.
С каждым скрипом лестницы из светлого дерева, ведущей на второй этаж моего дома, я остро ощущаю чувственное присутствие Томмазо и то, как близко мы были к прекрасному мгновению. Несколькими минутами ранее мы были обнажённые, систему наводняли гормоны и наши тела кипели от желания.
От одной мысли об этом тело снова стало трепетать. Нет. Нет. Не-е-ет…
«Мы с тобой уже обсуждали», — сказала я себе. Ты не собираешься втягивать в свою жизнь какого-то беднягу. С другой стороны, он сядет в тюрьму… Безумие. Может, ему нужен хороший последний трах? Нет!
Шар, хватит! Ты сумасшедшая. Это объясняет, почему ты разговариваешь сама с собой.
— Шарлотта?
Я поняла, что остановилась в дверях своей спальни и мечтательно уставилась на кровать. Закатив глаза про себя, я съёжилась. Должно быть, выгляжу отчаявшейся.
— Да? — ответила я.
— Я буду внизу.
— Нет. Я имею в виду, как тебе будет удобнее.
Он не ответил, поэтому я обернулась. Я считала Томмазо красивым, но без сомнения, в его глазах мерцало странное уродство.
— Уверен, что не хочешь рассказать мне, что случилось? — спросила я.
Он выгнул бровь.
— Не знаю.
— Хорошо. Понимаю, — уныло сказала я, слишком уставшая, чтобы продолжать бороться. Повернувшись, я хотела направиться в спальню, но он схватил меня за руку.
— Шарлотта, дело не в том, что я тебе не доверяю; а в том, что существуют правила, и каким человеком я был бы, если втяну тебя в то, что в конечном итоге усложнит жизнь?
— Тогда ты бы стал говнюком, — покачав головой, сказала я.
Он слабо улыбнулся.
— Точно.
— Что ж, спасибо, что не стал таким. — Я слегка приподняла руку.
— Всегда, пожалуйста. — Он перевёл дыхание. — А теперь, думаю, будет лучше, если ты немного отдохнёшь. Я буду внизу.
— Разве не хочешь посидеть здесь? — Я указала на маленькое белое кресло перед камином в минимально оформленной комнате. На полу комнаты лежал светло-серый ковёр, в углах стояли стеклянные тумбочки, а белое одеяло лежало на двуспальной кровати. В окнах от пола до потолка небьющееся защитное стекло, чтобы пропускать свет, но обеспечить безопасность.
— Думаю, я перенёс достаточно искушений для одного вечера, — сказал он.
И это самый приятный отказ, который мне доводилось слышать. Он такой джентльмен.
Томмазо продолжил:
— Кроме того, в твоём коридоре есть прекрасное кресло, и я хотел бы посидеть и насладиться последним вечером в качестве мужчины.
— Прости? — спросила я.
— Я имел в виду свободного мужчины.
Боже, это ужасно. Понимая, что мы оба оказались в ситуации, когда быть вместе невозможно, но я всё равно хочу помочь ему. Ладно, и хочу его, каким бы нереальным это ни было.
— Тогда ладно. Увидимся утром.
Он не посмотрел на меня, когда закрывал дверь и оставлял меня стоять в спальне в полном одиночестве. Господи.
Я потёрла
