только светящиеся в непроглядной темноте подвала глаза.
Он бы смог.
Он бы подошел отлично.
Вот только чего он хотел?
И, если верить книге, разве не должен был он находиться где-то здесь? В академии?
Проще всего было бы найти его и спросить. Вот только я не узнаю его. И не только потому что плохо запомнила его внешность, но и потому что он наверняка не горит желанием быть узнанным.
Глаза.
Я долго размышляла над тем, почему Лукьян казался мне таким знакомым и наконец пришла к выводу, что все дело в глазах. Они также ярко сверкали подобно двум фонарям на темной улице.
Мог ли это быть он?
Не знаю.
Как-то я даже набралась решимости поговорить об этом с Лукьяном. Я все ещё не могла с уверенностью сказать, что не ошиблась, к тому же его способности к магии были невероятно низки, все, что ему давалось, это простенькие гороскопы, но он мог бы по крайней мере высказать независимое мнение. Все же для него, как для потомка Хилковых ситуация могла выглядеть несколько прозрачнее.
Или я надумывала лишнего?
Глаза, глаза. Мало ли на свете людей с желтыми глазами.
Когда я наконец-то подкараулила Лукьяна возле академической часовни, то пончла, что день для разговоров был крайне неподходящий.
Семнадцатое мая.
День, когда казнили всю его семью.
Так что в итоге я струсила и так ничего ему и не сказала.
Я сердито запихнула книгу на место и отвернулась от стеллажа.
Чтобы увидеть перед собой ректора Змеева.
Я едва заметно вздрогнула. Я не сделала ничего ужасного, но все равно почувствовала себя пойманной на месте преступления. Я инстинктивно спрятала руки за спину, даже если в них больше не было книги.
Вот так не повезло.
Как давно он здесь стоит?
— Я напугал вас, госпожа Флорианская? — удивился ректор. — Вы так побледнели.
В его присутствии мне частенько становилось не по себе. Ректор Змеев вел в академии артефакторику, и на его уроках мне постоянно казалось, что иногда он подолгу задумчиво смотрел на меня. Но это, разумеется, было лишь моим воображением. Прямо за мной сидела Надежда, и, вероятно, смотрел он именно на нее. В конце концов она была его потерянной горячо любимой племянницей, интуиция просто обязана была подсказать ему, что на Надежду стоит обратить внимание.
К тому же и сама Надежда неосознанно тянулась к нему.
Артефакторика ее невероятно интересовала, она, пожалуй, была единственным студентом, задерживающимся после уроков, чтобы задать дополнительные вопросы или уточнить требования к домашним заданиям.
— Нет, — я помотала головой. — Просто я уже и не надеялась, что встречу кого-нибудь.
— Заблудились? — ласково улыбнулся ректор.
Я резво закивала.
Ректор поманил меня за собой.
— Пойдемте, я провожу вас. Уже поздно, и этой ночью лучше будет лечь пораньше и как следует отдохнуть.
Может мне только так показалось, но ректор как будто подмигнул мне и усмехнулся.
— И что же заманило вас в библиотеку? — поинтересовался ректор, когда я поравнялась с ним. — Насколько я знаю, на ближайшие дни у вас нет ни эссе, ни рефератов, которые необходимо сдать.
— Разве студенты только для этого посещают библиотеку?
— О, да, — кивнул ректор. — Насколько я вас знаю, а знаю я вас, потому что и сам когда-то таким был, студента не загонишь за учебники, если только от этого не зависит его итоговая отметка в ведомости. Молодые люди предпочитают более интересный досуг. Интриги, дуэли, сплетни — все то, что так ценится в высшем обществе.
Он неопределенно покачал головой:
— Хотите, чтобы я поверил, что в вас проснулась жажда знаний? После всех этих до блеска начищенных коридоров?
— Это не я начала! — фыркнула я.
— О, конечно, конечно. Евжена Рейн тоже во всем непременно винит вашего брата.
Я нахмурилась.
Да неужели?
Мне вот казалось, что куда чаще она во всем винит Гордея Змеева. Но, возможно, ей просто духу не хватает высказать в лицо ректору все, что она на самом деле об этом думает. Все же как ни крути, а Гордей — его племянник. Но у меня и без того было паршивое настроение, и последнее, чего мне хотелось, так это слушать, какой у меня плохой брат.
— Платон тут тоже ни при чем, — сказала я. — Между прочим, он прикладывает нечеловеческие усилия к тому, чтобы ужиться со своими соседями.
Ректор странно посмотрел на меня, но отвел взгляд прежде, чем я успела распознать мелькнувшую в его глазах эмоцию.
— И все же, что вы искали в библиотеке?
Да какая ему вообще разница?
— Хотела улучшить свой контроль над способностью.
— Но ведь, насколько я помню, ваша способность — управление молниями. Ментальная магия бы больше подошла вашей соседке.
— Я немного заблудилась, — пробормотала я. — Так и не нашла ничего полезного.
Ректор снова усмехнулся.
— Может, вы могли бы что-нибудь посоветовать? — спросила я.
— Вам станет значительно проще, когда у вас начнется курс боевой магии. Готов поспорить, что после церемонии распределения вы попадете именно на боевой факультет. Наставник Громов отлично справляется со своими обязанностями.
— А почему боевую магию ведете не вы? Ведь вы же владеете магией огня. Вряд ли можно найти более боевой дар.
Ректор пожал плечами.
— У магии пламени множество видов, — задумчиво сказал он. — Порой весьма причудливых. Что касается меня, мой огонь скорее созидающий. Он позволяет мне создавать и контролировать големов, а это куда ближе к артефакторике. К прикладной магии.
— Вот как.
Мы остановились возле выхода из библиотеки.
— Отправляйтесь спать, госпожа Флорианская, — посоветовал он. — И не забивайте голову ненужными мыслями. Не знаю, насколько мой совет попадет в цель, но он таков: иногда некоторым вещам лучше не находить объяснения.
Он развернулся и зашагал в противоположную от коридора, ведущего к женским комнатам, сторону, и мне оставалось только гадать, что он имел в виду, и что, он решил, я искала в библиотечных книгах.
Ну что ж, по крайней мере — он не отправил меня в очередной раз намывать коридоры.
Уже огромный успех.
Этой ночью я планировала как можно внимательнее рассмотреть все детали грядущего сна, надеясь найти в них подсказку, которая бы указала на его автора, вот только моим планам не суждено было сбыться.
Стоило мне только начать проваливаться в сон, как меня разбудила Евжена.
— Что происходит? — спросила я с трудом разлепив глаза и глупо уставившись на суетливо застилающую кровать Надежду.
— Одевайся, — сказала Евжена. — Церемония распределения вот-вот начнется.
Десять минут спустя я наконец собралась.
Евжена собралась.
Но, к несчастью, в комнате нас было трое.
— Подождите меня, — разволновалась Надежда. — Я
