сразу занял ты, его заместитель. И... первое время всё было неплохо: ты работал честно, трудился во благо города, старался помочь ему не превратиться в развалины, которыми он стремился стать после потери всех приносящих ему доход земель. Из-за нашего с братом затворничества, ты и Адлер самостоятельно управляли всем городом, иногда принимая решения, которые мог одобрить только лорд. Например, изменение налогов. Кстати, вот тебе и превышение полномочий! — с хлопком указал я на канцеляра, что скис от сказанного. — Но я был бы самым настоящим идиотом, если бы попытался сейчас вас наказать за то, что вы тогда пытались спасти нас из задницы.
И тут я сделал небольшой перерыв от монолога, еле сдерживая небольшую отдышку. Чёрт, у моего слабого тела настолько ничтожная выносливость, что даже от долгого разговора я устаю! Но хотя бы эта передышка дала мимолётом посмотреть на лица окружающих. И... все были удивлены. Даже старик казначей, на чьём лице увидеть даже зачаток эмоции почти невозможно, приподнял чуть-чуть бровь. На три миллиметра.
И чему так удивлены? Моим словам? Тому, что я столько знаю с учётом моего добровольного затворничества? Или есть ещё причины? Хотя, неважно.
Главное не дать взорваться Анхелю раньше времени. Хоть выглядит он и спокойно, но я, его родной брат, знаю этот особый взгляд холодных голубых глаз, который изредка видел в детстве. Анхи зол. Невероятно зол.
Закончив приводить дыхание в порядок, я незамедлительно продолжил:
— Но вернёмся к сути. В какой-то момент времени — точнее знает, наверное, только Адлер — что-то в тебе изменилось. Почувствовал вкус власти, понимая что ты фактически правитель этого места? Устал от нескончаемых проблем, навалившихся на тебя? Решил воспользоваться моментом и набрать себе денег на безбедную жизнь, чей остаток ты проведёшь в другой стране? Причин много, но итог один — ты начал запускать свои ручки на то, что клялся защищать своим пером и бумагой. То, чему ты ни при каких обстоятельствах не должен был осознанно вредить, — я резко поднялся со своего места, рывком приближаясь к столу канцеляра и ударяя по нему руками с громким грохотом. Это было настолько неожиданного для лысого толстяка, что тот чуть не грохнулся со своих стульев, жалобно скрипящих под ним.
Но несмотря на то, что он чуть не упал, его полные шока и мелькнувшего страха глаза продолжали смотреть на меня и на моё серьёзное лицо. Не было той широкой язвительной улыбки. Не было той радости в глазах от приближающейся кары. Сейчас разговор зашёл о тех, за кого я несу ответственность. Кого обязан защищать от монстров и существ в их шкурах.
— Народ. Народ нашего лордства. Ты собрался выкачать из него всё, что в нём осталось. Деньги, имущество, драгоценности, женщин. И надо отдать тебе должное, делал ты это очень щепетильно. Так, чтобы ниточки никогда не привели бы к тебе или же обвинения жертв были бы без доказательств. Даже смог вовлечь в свои дела Адлера, который покрывал твои кражи, подделывая финансовые отчёты и выставляя всё так, будто нам и вправду крупно не хватает денег. Но... ты всё же просчитался, — на волю вновь вырвалась моя извращённая сущность, из-за которой на лице появился предвкушающий оскал. — Даже не так. Ты отупел от вседозволенности! Оглядись! Тебя выдаёт свой собственный кабинет! — я покрутился на месте, показывая на различные предметы интерьера. — Золотая люстра со светокамнями, которые стоят больше полудрагоценных камней! Редкие книги, чьи даже копии стоят целое состояние! Золотые шторы, сшитые из... серьёзно? Ты потратил манапроводимый шёлк золотого шелкопряда на ЭТО?!
Нет, серьёзно. Он использовал дорогостоящий материал, производимый монстром класса «Фенрир», на ШТОРЫ, *** !!! Какая муха его укусила сделать подобную бесполезную покупку?! И кто этот гениальный торгаш, всучивший ему подобное?! Хочу нанять его своим представителем среди торговцев!
— Тут даже отговорка о подарках не воспримется всерьёз. Не бывает настолько щедрых друзей, покровителей и прочих! — мысленно мне хотелось танцевать, так как взгляд понемногу осознающего свои критические ошибки Нокта радовал меня так же сильно, как ощущения ещё бьющегося в руке сердца, вырванного из груди одного из любовников Светоликой. — Но это не единственный твой прокол, который ты не заметил перед своим носом. Честно, я его тоже раньше не замечал, но Анхель мне сумел раскрыть глаза. Адлер, — обернулся я к старику, разговаривая теперь с ним, — так как ты скрупулёзно изучаешь каждый получаемый финансовый отчёт, то ты сразу или в скором времени заметил мелкие недочёты в финансовых отчётах. И, так как они ещё продолжались некоторое время, до тебя быстро дошло, что тут замешана какая-то чернуха, чьи нити привели тебя к тогда ещё неопытному в этих делах Нокту. И вот... возникает вопрос. Почему ты решил продолжать наблюдать за ним, одновременно собирая компромат на его ошибках, — кивок в сторону увесистой папки на коленях Анхи, — вместо того, чтобы сразу рассказать о его преступлениях...
— Кому? — с громким недовольным хмыком прервал меня казначей. — Главе стражи, что уже был развращён вседозволенностью? Тайной канцелярии, полностью исчезнувшей вместе с милордом Корнелиусом? Капитану новой гвардии или вашему телохранителю, которые в этом ничего не понимают и легко выдадут себя, заставив крысу уйти в подполье? Или же мне нужно было этим обременять вас с господином Анхелем, тогда ещё тринадцатилетних детей? Любая подобная попытка с большой вероятностью привела бы к моей смерти.
Упомянутые им мастер и юнион сразу же посмурнели, молча пронзая своими взглядами непоколебимую худосочную фигуру. Я же должен был признать, что решение Адлера было логично обосновано... и что ему оно далось с явным скрипом.
Старику, верно служившему Кадии и моему роду почти пятьдесят лет, явно было тяжело принять мысль о том, что ему придётся пожертвовать частью народа, лишь бы впоследствии выдавить этот гнойник, что мог полностью сгубить город. И я его прекрасно понимал, потому что сам пожертвовал половиной горожан Кадии ради шанса вернуться в прошлое. Это было... тяжёлым решением.
— Понятно, — вздохнув, я вновь впился своим взглядом в Адлера. — Ты долго собирал компромат, подкреплял их доказательствами. И когда его хватало достаточно, чтобы взять за жабры, начал посылать нам сигналы о том, что в администрации что-то не так.
— Отчёты, — уголки губ серьёзного лица старика слегка приподнялись.
— Именно, — кивнул тому, корча недовольную морду. — Три месяца или больше ты присылал финансовую статистику, и... писал в них запредельные
