И подготовится. Впрочем, даже так он предпочитал не слишком волноваться. Ведь, в конце концов, любой хороший маркетант знает, что угроза — это не только проблемы, но и возможности. Главное правильно подсчитать риски.
Глава 9
Призрак печали и страданий
Обойдя преддверия Феместа и не найдя там ничего опасного, я решил отправляться вглубь застроенных территорий. В одиночку, естественно, поскольку питомец с прицепом уж слишком велики по габаритам. Так что Ума с телегой остались в пустующем ангаре недалеко от какой-то промышленной зоны.
«Мохнатый охламон был просто счастлив отдохнуть, развалившись в тенёчке с добычей в зубах».
А потом я углубился в городские кварталы.
Пускай меня готовили к иной роли, однако навыки, обретённые ещё охотой в долине, позволили незамеченным проскальзывать мимо редких аборигенов. Благо приспособиться к условиям плотной застройки было не сложно благодаря врождённым возможностям организма.
«Да и наука шпионажа, преподававшаяся мне создателями, тоже изрядно подсобила. Хотя, конечно, с полевой разведкой оная имела не так уж много общего, как хотелось бы».
Словом, умения и возможностей тела мне вполне хватало. Мягкий, тихий шаг с изрядной гибкостью организма позволяли едва ли не стелиться по пыльным улицам, даже несмотря на отчётливый хруст бетонного песка под ногами. Вот только среди обветшалых зданий, шума и без меня хватало с избытком. То откуда-то издали долетали крики и прочие возгласы, то непонятный треск заставлял оборачиваться в напряжении, то эфир заполняли завывания ветра в пустующих бетонных коробках… Словом, звуков было слишком много даже для столь чувствительных органов чувств, как мои. Или же в особенности для таких, как мои? Но главное, что всё это делало меня практически не обнаружимым существом.
Теоретически.
Если бы я ещё был способен слиться с окружающей местностью, конечно. Вот только нет у меня камуфляжа сложнее привычных лохмотьев. Пусть и пропыленных, а значит относительно однотонных, но всё же зачастую слишком пёстрых на фоне бетонных стен с давным-давно отвалившейся краской.
Впрочем, хотя многие аборигены ходили в одеждах получше, что и не удивительно — большинству из них не нужно слоняться по ветреным пустошам целыми неделями, однако чисто визуально обилие грязи и пыли делали нас довольно схожими по цветовой гамме. Так что издали отличить меня от местного было довольно-таки сложно. Однако, к великому моему сожалению, чаще всего при встречах никакого «издали» не наблюдалось и в помине. Хорошо, если не лоб в лоб сталкивались. И вот в подобных случаях внешняя схожесть одежды уже не спасала ситуацию по вполне объективным причинам.
«Очень уж трудно не заподозрить неладное, когда встретил существо в два раза выше любого виденного тобою человека».
Собственно, я — инфильтратор. Существо, вроде как созданное для жизни среди людей. Изначально. Однако то ли создатели чего-то напутали, то ли это было частью какого-то хитрого плана, но несмотря на общую схожесть человеком, кое в чём я всё же существенно выделялся. Кроме внешности, биологии и прочего, прочего, прочего, конечно. А именно — размером. Прямо сказать, шкафообразным размером примерно метра в два с половиной высоты с разворотом плеч около полутора-двух.
«То есть таки да, шкаф классический, с антресолькой. Вроде бы и тот ещё мордоворот, вот только ликом — вылитый Аполлон. Мне бы ещё нимб, золотой доспех и двуглавого орла во всю грудь — и можно будет смело покорять галактику. Но чего пока нет, того нет».
В принципе, подобные размеры — не прямо-таки что-то сильно удивительное для мира после Генетических войн, поскольку те славные времена остались не только в сердцах людских, но и в генах значительной части населения. От чего среди обычных на вид обывателей иногда рождались этакие «естественные» сверхлюди, чему мало кто удивлялся. Ну, или по крайней мере таково было мнение пришельцев, что и читали мне курс социологии.
Однако местные люди, против моих робких ожиданий, непонятному мутанту размером в два раза больше них самих всё же пугались. И ещё как пугались! Орали, что-то лепетали, швырялись и стреляли — словом, реагировали излишне нервно и бурно. А поскольку оповещать окружающих о своём появлении раньше времени я не собирался… Приходилось решать проблемы кардинально.
Впрочем, толика грусти, навеваемая остатками моего гуманизма, никак не мешала осуществлению некоторых дополнительных процедур. Вроде тех, что позволяли развязывать языки куда более упорным и упёртым.
К счастью, дисциплина эта была профильной, а потому учили меня на совесть. К искреннему ужасу жертв, опыта мне всё же не доставало. Что могла бы решить только обильная практика… Для которой имелись возможности, но, признаться честно, недоставало желания. Ничего приятного в пытках для меня всё как-то не находилось, да и начинать наслаждаться ими я совершенно не собирался. Этакая рутина с примесью негатива, щедро изливаемого на одного неудачливого эмпата. Не сказать, чтобы совсем уж невыносимо, но и терпеть такое сверх необходимого не хотелось.
Однако информацию всё же нужно было как-то добывать, и других вариантов не было. Слишком уж я оказался приметным.
Собственно, я старался не терзаться моральным мазохизмом, однако и полностью отбросить эмоции не имел никакого морального права. Всё же от моих рук умирали не какие-то там сферические враги в вакууме, а вполне возможно, что будущие подчинённые и соратники. Так что, дабы хотя бы уменьшить число сопутствующих потерь, я старался держаться подальше от населённых пунктов. Сперва ото всех, потом — только от крупных…
А время шло, дни следовали за днями, и картина этого кусочка нового мира обретала краски и очертания. Тем более приятные метафорическому взору, что вполне годились для реализации собственных творческих порывов. Следовало только увидеть наконец все детали полотна. А после решить, каким именно образом поменять его владельца.
Пока складывается впечатление, что этот город — не самое лучшее место для первого моего шага. Но всё же вполне подходящее.
* * *
— Чёрт, чёрт, чёрт! — шёпот рвался из груди вместе с прерывистым дыханием.
Он хотел было добавить ещё чего-нибудь этакого, чтобы выплеснуть доселе копившийся внутри ужас наружу, поскольку удерживать такой страх в тисках воли становилось совсем уж невмоготу. Однако не мог. Лёгкие жгло раскалённым металлом после быстрого, даже истеричного бега. Но кроме физической невозможности, было и ещё кое-какая причина. Куда более весомая.
Оно его заметило. И хотя бродяга не смел оборачиваться во время бега, но что-то подсказывало ему, что чудовище не преминуло последовать за беглецом.
Всё же выдержав накал эмоций и смахнув набежавшие от боли слёзы, мужчина опираясь о стену привстал, развернулся к зияющему пустотой дверному
