Да еще и не один — мелодичный смех Елизаветы оповестил об их прибытии на пару секунд раньше, чем тела появились в комнате. Вира успела переместиться вбок. Однако она не учла один фактор: что у кого-то еще может быть оружие.
Они создали практически равнобедренный треугольник, вершиной которого была ведьма. Янус стоял и с таким разочарованием смотрел на Виру, что той хотелось расплакаться. Лексий, застывший в дверях с воспитательницей, недоуменно переводил взгляд с одной фигуры на другую. Синт замерла, большими глазами уставившись на представшую перед ней картину. Руки ее вцепились в складки юбки.
Пока ведьма отвлеклась на вновь вошедших, Дирек успел схватить с каминной полки пистолет и направить на девушку:
— Вира, брось оружие.
Она посмотрела на ствол в его руках и отрицательно покачала головой. Она не может сдаться, не теперь. А объясняться времени нет. Счет идет на минуты. Если они успеют приехать… Ну, нет. Она не вернется ТУДА, лучше умереть.
В кабинете воцарилась тишина…
А потом раздался выстрел.
Ведьма развернулась к Синт, но та даже шага назад не сделала. Лексий, не до конца понявший, что произошло, спросил:
— А здесь есть человек без оружия?
Вира посмотрела на Януса.
Улыбнулась и упала на пол, пачкая кровью ковер.
* * *
— Мертва.
Алисия плакала. Дирек стоял мрачнее тучи. Приехавший через полчаса после происшествия серый человечек (хотя за службой никто не посылал, что наводило на неприятные мысли) с холеным видом и с "личными" доктором и духовником, милостиво одолжил своего врача, который и поставил однозначный диагноз.
— Смерть быстрая, потеря крови большая. Трупных пятен нет, окоченение еще не началось, умерла в течение часа-двух.
Человек с особыми полномочиями записывал, Янус хмуро смотрел на мертвое тело, Алиса складывала стопочкой испорченные носовые платки.
— У меня есть повозка для трупа… — суетился "доктор", — но в поместье она прибудет только к ночи…
— Мы сами сожжем тело, — безапелляционно заявил военный. — Через два дня.
Особый человечек недовольно пожевал губами.
— Через два дня праздник, — пояснил Янус и тот понятливо улыбнулся и закивал, словно болванчик.
— Хорошо, офицер Дирек. Очень хорошая идея.
Он еще полчаса побродил по дому и раз пять подошел к трупу, однако ничего нового не выявил и вынужден был откланяться. Через час в доме не осталось даже слуг.
— Она не похожа на мертвую, — Алисия юлой крутилась у лавки, на которой лежала Вира. — А вдруг это кома?
— У нее нет пульса и дыхания, — сухо заметил Янус, сидящий в углу комнаты.
— Этого…окоченения и пятен тоже нет! Может, это летаргический сон?
— Лиса, где твоя воспитательница?
— Не знаю. По-моему, она собрала вещи и уехала в город.
Голос у девочки сразу стал злым.
— Она не виновата, — офицер старался говорить мягче, хотя самому толи выть, толи рычать хотелось. — Девушка просто испугалась. И она пыталась спасти мне жизнь.
— Но Вира же стрелять не стала! — упрямо сжал губы ребенок.
Янус вспомнил улыбку на стремительно бледнеющем лице.
— Ты просто не любишь Елизавету…
— Кто нас сдал?
Дирек непонимающе поморгал.
— Папа, да очнись же ты! Включи голову! Кто-то узнал, что у нас ведьма и настучал в мэрию!
— Твои выражения…
— Давай ты нотации про этикет мне потом почитаешь? — Алисия опять захлюпала носом. — Ну, подумай! Это же Синт! Больше некому!
— С чего ты взяла? — Дирек смотрел на дочь с сомнением.
— Знали лишь ты да я. Говорили об этом только в "спальном" крыле. А Лизка вчера по лавкам ездила. Выстрелила она. И тут же умотала в город. А мэру наша Лиза явно приглянулась.
— Она его терпеть не может.
Девочка посмотрела на отца исподлобья.
— Она как мама. Единственное, что любит — деньги. А он ей может их дать гораздо больше, чем ты. Если она не причем, то осталась бы. Хотя бы потому что нам сейчас тяжело. Но она не добрая! Она только играет!
Ребенок все-таки расплакался. Янус подошел, обнял дочь.
— Подожди минутку, надо отнести тело.
— Не надо! — она вцепилась в его рукав. — Давай здесь оставим!
— Алиса, оно станет разлагаться…
— Мы окно откроем! На улице мороз!
Офицер посмотрел на залитое слезами лицо дочери и нехотя уступил.
Виру отнесли в ее старую каморку, положили на пыльную кривоногую кровать, открыли окно.
Лиса цеплялась за руку отца и то говорила глупости, то плакала.
Янус крепко держал ладонь дочери. Его глаза были сухие.
* * *
Они сидели на пустой кухне. Алисия впервые за все время пребывания в этом доме залезла к нему на колени, совсем как маленькая. Признак большого доверия и большой печали. Ребенок с невероятной силой вцепился в его рубашку и периодически очень грустно вздыхал.
Янус думал. Как же так вышло? Жила себе девушка, жила, душу ему бередила, и вдруг… Нет больше девушки.
К смертям офицер привык — работа обязывала. Он закрывал глаза и мужчинам, и совсем юным, безусым парням. Но хоронить тело девятнадцатилетней девчонки ему предстояло впервые. И главное — зачем? Зачем все это? Что она пыталась сделать? Совершенно нелепый непродуманный поступок. И не спросить теперь — чего испугалась?
Почему-то ему хотелось верить, что ствол на него наставили ради собственного спасения, а не из корыстных побуждений. Не мог он подумать о ней плохо — от этого всю душу выворачивало. Что она могла сделать злого, если не побоялась раскрыться ради спасения чужой жизни? Да и его она могла бы легко убить, если бы захотела — ведь был шанс, и не один. Рану бы не стала лечить — и все. Ей даже напрягаться не пришлось бы. Но ведь лечила. Помогала. Зеленели глаза, клубился туман под руками…
Ведьма. Не в этом ли все дело? Может, напугал кто? Или действительно сдали? Синт? Это воздушное создание с идеальными манерами? Впрочем, воздушность ее выстрелить в человека ей не помешала. Какой кусок разговора могла она услышать? Как успела передать сведения? Зачем? Да, вчера она ездила в город за покупками и теоретически могла увидеться с кем угодно — конюх Семен отвез ее на телеге утром, и забрал в обед, следовательно, девушка пробыла полдня без сопровождающих лиц и могла делать, что ей вздумается. Но зачем? Ведь если она и способна на такое, то исключительно из меркантильных интересов. Что ей дало это предательство?
Алисия всхлипнула и прижалась к нему сильнее.
— Ну что ты, — Дирек погладил дочь по голове. — Все нормально.
Лиса вытерла рукавом появившиеся на глазах слезы.
— Я просто подумала…ты в своих казармах тоже мог бы…лежать…вот так…
Она все-таки разревелась. Янус насмешливым тоном
