как-то о другом да о другом.
– Что пришло вам в голову? – С нескрываемым любопытством я уставилась на Вадима Романовича, припоминая, что действительно он говорил по телефону о какой-то идее.
– Я подумал вот о чем: что, если это убийство не имеет никакого отношения к работе? Что, если в тот момент, когда отошел в кусты, Комаров увидел что-то, не предназначенное для его глаз? Чисто гипотетически может такое быть?
– Чисто гипотетически – может, – согласно кивнула я. – И к чему вы ведете?
– Территория, на которой проходил банкет, – частная, – принялся объяснять Белых. – По идее, должна охраняться. Поэтому есть вероятность, что через пропускной пункт, или как там это выглядит, мог кто-то пройти или проехать именно в это время. Улавливаете?
– Улавливаю, – опять согласилась я. – Проверить, конечно, стоит. А что, если помимо пропускного пункта на территорию еще есть пути? Как минимум по воде.
– Я предлагаю съездить завтра с утра и все разведать. – Вадим Романович сделал несколько шагов по кабинету взад-вперед, словно находился в нетерпении.
– О! Я только за! – Мысленно я потерла ладошки, ухватившись за возможность побывать на месте преступления.
– А потом мы можем заехать в отделение полиции и поговорить со следователем, ведущим дело, раз уж все равно будем в тех краях, – снова обрадовал меня Белых.
– Совсем хорошо! – Я взмахнула рукой от избытка чувств и несдержанно поморщилась, так как на запястье до сих пор чувствовалось прикосновение сильных пальцев Вадима Романовича после нашего эксперимента.
– Больно? – с беспокойством взглянул на меня мужчина, безошибочно определив мои ощущения.
– Нет, – уверила я его, тронув запястье. – Вот здесь, сбоку, только тянет немного.
– Скоро пройдет, – виновато потупился Белых. – Я инстинктивно пережал сухожилия.
– Охотно верю, что пройдет! – успокоила я его и уточнила: – Так, значит, завтра прямо с утра и отправимся? Ничего, что вам придется покинуть рабочее место?
– Да, с утра, – подтвердил Вадим Романович. – И нет, я совершенно спокойно могу покинуть офис, чтобы вас сопроводить на место преступления. К тому же вряд ли мы надолго там задержимся.
Он ободряюще улыбнулся, а я, предварительно попрощавшись, вышла из кабинета, чтобы как можно скорее оказаться дома, подумать о деле, прикинуть, что именно я бы хотела увидеть в том месте, куда мы завтра отправимся.
Не скрою, с Вадимом Романовичем мне было гораздо спокойнее. Кто знает, что на той частной территории творится вообще.
Я уже направлялась к своей машине, когда заметила неторопливо шагающую в сторону офиса «МедТех» Анну, секретаршу Гарина. Я сделала несколько шагов ей навстречу, прежде чем девушка меня заметила. Анечка расцвела в улыбке:
– Татьяна Александровна, здравствуйте!
– Доброго вечера, Аня, – с удовольствием ответила я на улыбку девушки. – Рабочий день, кажется, закончился с полчаса назад. Что-то забыли?
– Верно, – кивнула та. – Анатолий Борисович позвонил, сказал, что, кажется, забыл закрыть окно в кабинете, попросил проверить. Иначе потом сработает сигнализация из-за разомкнутой цепи.
– Почему вас, а не Вадима Романовича, к примеру? Он еще не ушел.
– Ключи от его кабинета только у меня есть, – объяснила Анечка. – А живу я гораздо ближе к офису, чем сам Анатолий Борисович. Да мне и не сложно проверить. Это ведь такой пустяк.
Хоть и пустяк, подумала я про себя, а нужно относиться к человеку очень хорошо, чтобы с готовностью разруливать такие вот пустячные моменты.
Анин вопрос прозвучал неожиданно:
– Татьяна Александровна, вы торопитесь? Я хотела спросить у вас кое-что.
– Не настолько тороплюсь, чтобы вас проигнорировать, – заверила я смутившуюся девушку. – Проверяйте окно, а я подожду вас здесь, на парковке, – я повела головой в сторону своего автомобиля.
Анечка легко вбежала по ступенькам, а я погрузилась в думы. Что могло интересовать юную девушку? Мое расследование? Но оно вроде бы лично ее не касалось, Анечки даже не было на теплоходе. Она переживает за кого-то из своих коллег? За кого? Почему?
Ответы на мои вопросы нашлись очень быстро. Смущенно отводя глаза, Анечка действительно интересовалась ходом расследования. Но переживала она всецело за Анатолия Борисовича.
– У него ведь не будет неприятностей? – заглядывая мне в лицо, трогательно сделав брови домиком, спросила девушка.
– Не будет, – уверила я Анну. – Анатолия Борисовича никто не подозревает.
– Хорошо, – выдохнула та с облегчением. – Он ведь собирается уезжать. Но это только из-за работы, а не потому, что он сбегает! – добавила она пылко.
– Не сомневаюсь, – мягко улыбнулась я. – Я слышала, что он собирается переехать в Норильск.
– Мы собираемся, – тихо, но решительно поправила меня Анечка.
– Хотите продолжать работать с Гариным?
– Не только работать, – порозовели щеки девушки, но больше взгляд она не отводила. – Знаете, Татьяна Александровна, мне кажется, что Анатолий Борисович хочет уехать из-за меня. Ну, то есть… Из-за того, что ему неловко смотреть в глаза моим родителям. Нет! – отчаянно затрясла головой девушка. – Вы не подумайте! Между нами ничего не было. Хотя не скрою, он для меня интереснее всех на свете сверстников! Я влюблена в него, сколько себя помню.
– А он? – Я не знала, как отреагировать на подобные откровения.
– Мне кажется, что и он относится ко мне теплее, чем к дочке друзей, – откровенно ответила Анечка. – Но, кажется, мне придется знатно побороться с его трепетом перед моим возрастом.
Девушка снова тихонько улыбнулась своим мыслям, а я осторожно погладила ее по плечу:
– Вы производите впечатление очень целеустремленного человека, Анечка. Если вы чувствуете, что ваши чувства важны, нужны и правильны, то возраст вам не должен помешать. В конце концов, вам сколько лет?
– Уже давно совершеннолетняя, – со смешком отмахнулась Анна. – Только бы Анатолий Борисович поскорее это понял. Я пыталась встречаться с ровесниками, но никто не годился ему в подметки. Он ведь добрый и заботливый. Наверное, именно благодаря ему я с самого детства чувствовала себя спокойно и защищенно. Он возился со мной больше, чем родители. Он всегда был готов поддержать и выслушать. И теперь поддержкой и опорой хочу стать для него я.
– Я уверена, что все у вас получится, – убежденно кивнула я. – Господин Гарин просто обязан поверить в серьезность ваших намерений!
