думаешь, разбираться долго будут? – спросила я.
– Трудно сказать, – медленно проговорила Тишкина. – Если хочешь знать мое мнение, то сидеть придется.
От этих слов я едва не лишилась рассудка. Еще ни разу в жизни на меня не произвели такого впечатления одной фразой. Ведь это не следователь сказал, не полицейский сержант, у которого больше обязанность пугать, а умудренная опытом сиделица. Сама слышала, как она похвасталась, что третий раз заехала. Причем, судя по всему, тоже по «тяжелой» статье.
– Я не убивала! – словно мантру, повторила я несколько раз.
– Какая разница, убивала или нет? – заговорила толстячка. – Кто-то должен ответить, вот тебя и назначат…
– И сколько дадут? – спросила я отрешенно.
– Лет двенадцать точно получишь, – покачала головой Тишкина.
Путем сложения я получила цифру тридцать, прибавила еще пять, с учетом питания, отсутствия кремов и тяжелого физического труда, и попыталась представить, какой стану.
– Нет! Я убегу или убью себя! – заверила я сама себя и всех, кто был в камере.
– Ты, девка, такими обещаниями здесь не бросайся, – предостерегла Тишкина. – Проблем в моей хате не надо. А то еще твой труп на нас повесят. Здесь в самоубийство верят с неохотой…
– А у тебя адвокат есть? – неожиданно спросила худенькая, словно тень, женщина.
– Я отказалась.
– Чего так? – удивилась Тишкина.
– А зачем он мне нужен, если я не убивала?
– Глупая ты! Исправлять этот пробел срочно надо. Есть на воле кто?
– В смысле?
– Ну, мама, папа, муж…
– Родители далеко, а мужа нет.
– Плохо дело, – заключила Тишкина.
– Почему?
– Бесплатный адвокат тут только для профуры. Никакого с них толку нет.
– У меня есть человек, который может заплатить! – вспомнила я и тут же добавила: – Даже не один.
– Они знают, где ты?
– В том-то и дело, что нет, – расстроилась я.
Тишкина оживилась:
– Так позвони!
– Как? – развела я руками. – У меня ведь телефон забрали.
– Деньги есть?
– Были, тоже забрали…
– Я один звонок тебе помогу сделать, – пообещала Тишкина. – Но ты первым делом, как дозвонишься, скажи насчет денег на тот номер, с которого звонить будешь.
– Хорошо, – согласилась я, размышляя, кому лучше звонить, Вадику или Антону.
Неожиданно меня обдало жаром.
Это не ускользнуло от внимательного глаза Тишкиной, и она сразу поинтересовалась:
– Что с тобой?
– Я по памяти номера не знаю, – призналась я.
– А в твоем телефоне, что сдала ментам, они есть?
– Конечно…
– Не парься, – успокоила Тишкина и пообещала: – Устрою я тебе общение, и «трубу» твою сюда доставят. Просто готовься за все это заплатить.
Глава 29
Озарение
Максимович закончил писать и поднял на меня взгляд:
– Что было дальше?
– Когда дальше? – не поняла я, о чем речь.
– После того, как соседка согласилась покараулить ваши вещи, – объяснил следователь.
– Я поднялась по лестнице, а Наташа поехала на лифте…
– То есть она спасалась от вас бегством? – попытался угадать Максимович.
Я с ходу поняла, что к чему. Мне навязывалась история, в которой я выставлялась в качестве человека с агрессивным поведением.
– Нет, на лифте! – возразила я.
– Я понимаю так, ваша подруга заскочила в лифт и надавила на кнопку, – стал объяснять за меня Максимович выгодную ему ситуацию. – А вы решили опередить ее на этаже с тем, чтобы разделаться…
– Я не собиралась с ней разделываться! – заявила я.
– Тогда зачем догоняли? – не унимался он.
– Хотела разобраться, почему она меня оскорбила и назвала проституткой.
– Разобраться, это значит, наказать? – зашел Максимович с другой стороны.
– Почему вы все время пытаетесь сделать из меня монстра! – возмутилась я.
– Ну, на монстра вы совсем не походите, – успокоил он.
– Это комплимент?
– Не отвлекайтесь! – попросил Максимович.
– Наташка поднялась, когда я была уже наверху, – вспоминала я. И тут меня осенило: – Кстати! Вот вам и доказательство того, что я не собиралась сводить с ней счеты! Она внизу еще лифт ждала, и мне можно было с ней поехать.
– Нет, – протянул следователь. – Это как раз указывает на вашу неприязнь к ней. Вы не захотели войти с ней в одну кабину.
– Хорошо, – сдалась я. – В общем, когда я встретила ее наверху, у нас скандал возник…
– Продолжился, – поправил Максимович.
– Пусть будет по-вашему, – снова согласилась я. – Мы продолжили ругаться. Хотя я совсем не хотела этого.
– А чего вы хотели?
– Я же говорю, хотела попасть домой, чтобы забрать банковскую карту!
– Дальше что?
– Оказалось, что она была у Наташи, – продолжила я свой рассказ. – Она вытащила ее из кармана и показала мне. Я потребовала, чтобы Наташка мне ее вернула. Еще я тогда поняла, как она узнала про мои шашни с ее Антоном.
– Так что больше способствовало конфликту, – вновь перебил Максимович, – ревность или банковская карта?
– И то и другое, – призналась я. – Наташка ревновала, а мне нужна была карта.
– Зачем?
– Я же говорю, чтобы заплатить за обучение в школе…
– А, ну да! – вспомнил Максимович. – В школе для жен богатеньких «папиков». Кстати, – спохватился он, – я ради любопытства попытался найти юридический адрес вашего заведения.
– И что? – Я насторожилась, уже предугадав ответ по его интонации.
– Не нашел.
Я не удивилась. Еще бы, кто станет афишировать такой род занятий? Конечно, все обучение подпольно. Но мне захотелось узнать его мнение на этот счет, и я спросила:
– Это хорошо или плохо?
– Скорее плохо.
– Вы считаете, что я вру?
– Нет, возможно, не врете, – успокоил он. – Просто считаю, что эта школа нелегальная и работают там шарлатаны.
– Нет, там работают не шарлатаны, – возразила я капризно.
– Вернемся к банковской карте, – попросил Максимович. – После того как вы увидели ее у вашей подруги, ссора вспыхнула с новой силой?
– Можно сказать и так, – кивнула я. – Наташка, как нашла карту, сразу поняла, кто мне ее дал.
– Кто?
– Я же вам говорила! – напомнила я. – Антон!
– Ага! – подтвердил Максимович. – Только вы фамилии его не сказали.
– Из головы вылетела, – соврала я.
А как иначе? Что он подумает, если узнает, что сидящая перед ним девушка даже не поинтересовалась, с кем спит? Мне сейчас надо строить из себя пай-девочку. Конечно, это тяжело, но кое-какие углы сгладить можно. Ведь оттого, как я смогу расположить его к себе, будет в той или иной степени зависеть вопрос моего освобождения. Если Максимович утвердится во мнении, что я шалава и лентяйка, то наверняка не станет ковырять глубже.
– Я попыталась вырвать карту из рук Наташи, – вспоминала я, – но она споткнулась и упала.
– Споткнулась и упала, – медленно повторил Максимович, записывая мои слова.
– Я попыталась помочь ей встать, – продолжила я, когда Максимович снова поднял на меня взгляд, – а она принялась кричать, будто ее убивают, и звать на помощь!
– Вот! – обрадовался он. – И соседи это подтверждают!
– Но она кричала просто так! – возмутилась я. – Мне и в голову не пришло ее бить!
– Правильно, зачем бить в коридоре, когда вы знаете, что в квартире никого нет и никто не помешает разделаться с соперницей там, – договорил он за меня собственную версию. – Вы, наверное, и утюг заранее приготовили…
От этих слов меня аж затрясло. Даже мне, человеку без соответствующего образования и опыта, было понятно, к чему он клонит…
– Дудки! – выкрикнула я.
– Ты полегче! – предостерег Максимович и покосился на адвоката.
Очкарик с безучастным видом сидел с торца стола. Почувствовав, что на него смотрят, он встрепенулся и заявил:
– Я протестую!
– Против чего? – насмешливо
