слюна. Я булькаю, когда он толкается сильнее, так сильно, что мне приходится схватиться за его бедра, чтобы удержаться в вертикальном положении.
— Я хотел этого с того самого дня, как впервые увидел этот прелестный ротик, — стонет он. — Знал, что ты будешь чертовски хороша в этом.
Я мочу его деревянный пол, ни о что не потираясь, пока моя киска сжимается.
Он толкается еще раз и остается у меня в горле.
— Оставь его там, — выдыхает он. — И посмотри на меня.
Перед глазами у меня все плывет, но я встречаюсь с ним взглядом. Его зрачки расширены от похоти, рот слегка приоткрыт, когда он смотрит на меня сверху вниз.
— Посмотри на себя, — стонет он. — Твой рот набит моим членом.
У меня перед глазами пляшут черные точки, и я близка к обмороку.
Он, наконец, отпускает меня и поддерживает, не давая упасть на пол.
— Ты намокла, — стонет он. — Ты настолько мокрая от того, что сосала мой член?
— Да, — выдыхаю я, нуждаясь в том, чтобы снова прикоснуться к нему, но он поднимает меня на руки, унося в другую комнату.
Его аромат изменился. Он пряный, землистый и интенсивный.
Это начало его Гона.
ГЛАВА 36
СТЕФАН
Она все еще выздоравливает.
Правильнее всего было бы уложить ее в постель и дать ей отдохнуть.
Но когда она стоит на коленях, мой член у нее во рту, и смотрит на меня такими глазами…
Ее запах меняется в тот же момент, когда мой Альфа рычит, отчаянно пытаясь вырваться на поверхность.
Мы стимулировали друг друга.
Я несу ее на руках в спальню, которую мечтал показать ей неделями. Я быстро раздеваюсь, ухмыляясь, когда ее глаза расширяются от восхищения моими формами.
И все же я все еще чувствую ее беспокойство.
Она вся в царапинах.
Возможно, ты и не ее пара.
Забрать ее будет противоречить всему, за что я выступал как Коллекционер.
Но, когда я включаю душ и помогаю ей войти, мне уже все равно.
Ее сердце, ее душа и тело принадлежат мне.
Будь я проклят, если позволю кому-либо отобрать это у меня.
Я снимаю с нее остальную одежду, отбрасывая ее в сторону.
Она смотрит на меня сквозь падающую воду, вокруг нас клубится пар.
— Заставь меня кончить, — шепчет она. — Пожалуйста, Альфа.
Она могла попросить меня о чем угодно, и я, блядь, дал бы ей это.
Я более чем счастлив выполнить эту просьбу.
Осторожно, чтобы не поранить ее, я целую ее в шею, опускаясь губами к ее брачной железе. Я провожу языком по участку кожи, и она дрожит, продолжая обнимать меня. Я прижимаю ее спиной к стене душа и просовываю руку ей между ног, поглаживая пальцами ее клитор.
Она промокшая, из нее вытекает что-то скользкое, действующее как идеальная смазка для моих прикосновений.
— Такая хорошая Омега для меня, — выдыхаю я, покусывая ее железу. — Теперь кончай на мои пальцы.
Я использую малейшее Влияние, обращаясь к ее внутренней Омеге.
Она кричит, извиваясь на моих пальцах, ее слизь смешивается с водой, которая льется над нами.
— Хорошая девочка, — шепчу я, и она хнычет от похвалы. — А теперь повернись, детка, позволь мне тебя вымыть. Руки к стене.
Она повинуется, поворачиваясь ко мне спиной, и я упиваюсь видом ее зада. Мои пальцы пробегают вниз по ее позвоночнику, затем к выпуклостям ее задницы, нежно массируя каждую из них. Ее спина выгибается, и она стонет, когда я прикасаюсь к ней, массируя и разминая ее идеальную попку.
— Черт, я не могу насытиться этой задницей, — шиплю я, шлепая по ней. — Я мог бы шлепать тебя до тех пор, пока ты не покроешься синяками и кровью, и этого все равно было бы недостаточно.
Она выгибается сильнее, прижимаясь своими шариками к моему члену, и мой Альфа рычит от желания.
— Давай приведем тебя в порядок, — рычу я, втираясь в нее. — Прежде чем я потеряю контроль и возьму тебя здесь.
Она скулит, ее аромат усиливается, от сладости у меня текут слюнки.
Я намыливаю ее, деликатно намыливая синяки на ее теле. Это требует от меня всего самообладания, но, в конце концов, я помогаю ей вытереться и укладываю на свою кровать.
Она смотрит на меня, ее губы приоткрыты.
— Стефан, — шепчет она. — Пожалуйста.
— Я представлял тебя здесь, — говорю я, нависая над ней, осторожно, чтобы не раздавить ее. Я целую ее в лоб, прежде чем подношу губы к ее железе и вдыхаю ее аромат. — Я представлял, как ты будешь выглядеть, разложившись вот так для меня. Устраивая беспорядок на моих простынях.
— Да, — шипит она, запуская руки в мои волосы и притягивая мое лицо к своей железе. — Еще, пожалуйста… еще…
Я дразню ее, покрывая поцелуями ее грудь, соски и горло, пока она, наконец, не останавливает меня.
Ее глаза остекленели, и на мгновение я забеспокоился, что причинил ей боль.
Но она говорит самые приятные слова, которые я когда-либо слышал.
— Стефан, — бормочет она. — Я хочу, чтобы ты меня укусил.
ГЛАВА 37
МИА
Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.
Он застывает надо мной, его нежные глаза освещены светом лампы.
Я могу сказать, что он хочет выполнить мою просьбу по тому, как его член упирается в мой вход, и по дрожи в его выдохе.
Он целует меня, его язык проникает в мой рот, он стонет, покусывая мою губу.
— Ты уверена? — Он шипит, тяжело дыша напротив моих губ. — Я не смогу остановиться, как только сделаю это.
Но у меня в голове нет никаких сомнений.
Независимо от последствий, я выбираю его.
— Пока я буду твоей, — шепчу я. — Я хочу принадлежать тебе. Даже если компьютер говорит, что это не так.
Тень пробегает по его лицу. — Ты будешь моей всегда, — обещает он с резкостью в голосе. — Ты всегда будешь принадлежать мне.
Я хотела спросить его об этом, пока была в здравом уме. Я не хотела умолять об этом сгоряча.
Спросить его сейчас, когда я все еще Миа, а моя Омега еще не полностью взяла верх, кажется правильным.
Но это эгоистично. Если он укусит меня, он рискует своим рассудком и будущим.
Если он женится на мне, то выбросит все это, потому что его пара все еще где-то там.
Но он вонзает свой член в меня, мое тело вытягивается, чтобы приспособиться к нему, и я вскрикиваю от смеси удовольствия и боли.
Это первобытно, то, как он меня трахает.
Я приподнимаю бедра навстречу ему, и он приближает свой
