подносится к глазам. Генри хочет увидеть то, что позволит сказать, что его отец и все остальные живы; если не увидит, будет точно знать, что они мертвы, а ей, самой дорогой для него, уготована страшная судьба.
Но как только он подносит бинокль к глазам, выражение его лица меняется! Раньше на лице были опасения, теперь – радость, а с уст срываются слова:
– Слава небу, они еще на горе!
– Если это так, небо достойно хвалы, благодарности всех нас. Но откуда ты это знаешь, сеньорито?
– По флагу!
– По какому флагу?
– Возьмите бинокль, полковник, и увидите сами.
Взяв бинокль и отрегулировав его, Реквеньес направляет его на Пропавшую гору.
– На самом близком к нам конце, на вершине, – продолжает указания Генри Трессилиан, – вы его увидите. Это мексиканский флаг. Дон Эстеван собирался поднять его над новой шахтой и установил здесь в надежде, что его увидит какой-нибудь белый и наше положение станет известно. Флаг сейчас оказался полезен: он говорит, что наши друзья все еще в мире живых. Иначе его бы тут не было.
– Ты прав, сеньорито, не было бы. И он там, я даже различаю национальный герб – орел и нопаль. Поистине нужно благодарить небо.
– И мы благодарим его! – восклицает ганадеро, почтительно снимая шляпу; все следуют его примеру.
Возбуждение, как лесной пожар, распространяется по всему отряду, вплоть до самого арьергарда. Солдаты радостно восклицают, узнав, что не зря проделали долгий марш и что враг перед ними и совсем недалеко. Потому что развевающийся на горе флаг говорит, что осада продолжается и индейцы на месте.
– Они здесь, – подтверждает полковник после того, как некоторое время смотрел в бинокль. – Я вижу дым от их лагерных костров. Что ж, мы не успеем помешать им поесть; но если они без моего разрешения смогут начать сегодня ужин, я готов отказаться от своей должности полковника копейщиков Сакатекаса. Джентльмены, – говорит он, поворачиваясь к штабу и созывая офицеров на военный совет,– враг там, в этом нет сомнения. Вопрос в том, как мы будет против него действовать. Выскажите свое мнение, майор Гарсиа.
– Сколько их там может быть? – спрашивает майор, мудрый седой ветеран. – От этого зависит, как мы будем подходить к ним.
– К несчастью, я не могу сказать, – отвечает командир. – Их было почти пятьсот человек, но, кажется, половина отправилась в набег в низовья Хоркаситаса, вторая половина осталась поддерживать осаду. Если воины вернулись из набега и соединились с осаждающими, нам придется иметь дело со всеми, и схватка будет непростая. Я давно знаю этих краснокожих, племя Гремучей Змеи; хотя, как сообщил мне наш молодой друг, этот достойный человек прекратил свое существование и теперь во главе стоит Стервятник. Тем хуже для нас, потому что Сопилоте превосходит Каскабеля в тактике, коварстве и храбрости – во всех отношениях. Но это неважно, мы будем рады встрече с прославленным воином¸ хотя бы ради славы.
Еще когда полковник говорил, сзади из рядов послышались возбужденные восклицания. Сразу вслед за этим вперед прошел младший офицер и с ним незнакомый всадник; его мятая грязная одежда и пот и пыль на лошади говорят, что он проделал долгое, трудное и поспешное путешествие. Это посыльный, но его лицо говорит о том, что новости печальные.
– Откуда ты, амиго? – спрашивает командир, когда незнакомец останавливается перед ним.
– Из Накомори, на Хоркаситосе, сеньор полковник, – следует ответ.
– По какому делу? – спрашивает Реквеньес, хотя уже догадывается.
– О, сеньор, там были индейцы; они убили десятки наших людей – мужчин и детей, разграбили и сожгли наши дома, увели всех молодых женщин, они все разрушили. Я поехал в Ариспе, надеясь найти вас там, но вы ушли, и я поторопился за вами.
– Какие индейцы? Откуда они пришли?
– С севера, сеньор, вниз по реке. Мы думаем, это апачи, но они напали ночью, и мы точно не знаем. Утром они ушли со всем награбленным.
– В какую ночь? Как давно это было?
– В ночь с понедельника – четыре дня назад.
– Это отряд койотерос, – говорит полковник окружающим. – Время и место соответствуют; вероятно, они успели вернуться и сейчас вон там у Серро. Если это так, мы должны спасти не только наших друзей, но и наказать кровавых грабителей, не говоря уже о мести. Тем больше у нас оснований не терять времени. Майор, прикажите сомкнуться и построиться рядами. Пусть остальные тоже соберутся; я хочу обратиться к ним.
Благодаря воинской дисциплине копейщики быстро становятся в боевой строй – но не для боя, а чтобы выслушать обращение. На фланге справа стоят артиллеристы, слева – нерегулярные бойцы Ромеро.
Заняв положение в котором его могут услышать все, командир восклицает:
– Камарадос! У основания того холма, где, как вы видите, поднимается дым, наш враг.Апачи, койотерос, самые жестокие из всех дикарей, которыми заражены наши границы. Не говоря уже о славе, ждущей тех, кто их победит, мы окажем услугу человечеству, уничтожив их, и никогда у нас не было для этого более важной причины.
– Этот джентльмен, – он показывает на недавно прибывшего посыльного, который все еще верхом и стоит рядом с ним, – привез новости о кровавой бойне, которую они только что совершили в Накомори, на Хоркаситасе, где были захвачены десятки женщин. Вероятнее всего, они сейчас там, перед нами, и мы успеем освободить пленниц и отомстить за убийства. Единственная опасность – индейцы могут от нас уйти. Они на быстрых мустангах и, если бросят все награбленное, могут уйти. Чтобы предотвратить это, я намерен разделить наши силы и послать отряды, чтобы перехватить их и отрезать отход во всех направлениях. Мы должны нанести им смертельный удар, и я призываю каждого из вас стараться изо всех сил. Помните, как много наших людей, может, ваших родственников стало жертвами жестокости этих безжалостных грабителей. Подумайте о преступлениях в Накомори, о которых вы сейчас узнали. Думайте об этом, камарадос, когда будете наносить удар.
Речь полковника встречена приветственными возгласами; отдается приказ о разделении отряда, и сразу начинаются передвижения.
Глава XXXII
Помощь видна
Не проходит ни дня, даже ни минуты, чтобы дон Эстеван Виллануэва или Роберт Трессилиан не осматривали в бинокль равнину на юге. Они занимались этим много дней, пока не увидели возвращающихся с набега индейцев.
На рассвете следующего дня эти двое – с ними был также Педро Висенте – заняли свое место на выступе месы, с которого открывается вид на равнину, уходящую на юг, и в то же время на лагерь индейцев.
Они пробыли здесь совсем недолго, когда в первых лучах
