окно, выходящее в сторону верхней палубы. Годы тренировок не прошли даром — ни Женя, ни даже хорошо знакомый с ним Гайлит не могли сказать, о чем в этот момент думал мужчина.
— Дай ему письменные принадлежности, — наконец, сказал он. — Но освободи только одну руку.
Тут же воин, оставшийся на страже, подбежал к Жене и освободил одну из его рук, придвинул его стул поближе к широкому письменному столу. Капитан, недоверчиво поджав губы, нехотя передал ему лист грубой, желтоватой бумаги и чернильницу с вырезанным из кости пером.
— Это — Солнце, — приходилось временами переходить на русский, так как названия его родной звезде в местном языке не дали. — Так, здесь Меркурий, дальше Венера… Вот Земля. Марс…
Он схематично, грубо рисовал небольшие круги на орбите одного, большого круга. Рисовать пером было непривычно, неудобно, то и дело чернила оставляли большие, грязные кляксы, отчего капитан кисло усмехался, сетуя на то, что стол потом нужно будет отмывать. А вот прозелит молчал. Ничего смешного в том, что показывал юноша, для него не было — слишком подробную, слишком правильную карту чужой системы рисовал он, и это наводило на мрачные мысли.
— Подпиши, — он ткнул когтем в бумагу. — Напиши свое имя.
И Женя стал выводить кривые от непривычного инструмента буквы русского языка. Тут уже и капитану стало не до смеха — он поставил бокал с вином, отодвинул и перегнулся через стол, с раскрытым ртом наблюдая за тем, как пленник выцарапывает на бумаге неизвестные ему символы.
— Кого ты привел?! — уже не скрывая раздражения завопил капитан. — Кого ты, сволочь, привел?! Кто это?!
Прозелит кивнул воину. Тот грубо схватил Женю за руку, снова крепко связывая ее за спинкой стула под возмущенные хрипы самого юноши.
— Я срочно отбываю на Эрцилль. Следи за ним, ни у кого не должно возникнуть идеи, что он чем-то отличается от остальных рабов.
— Ты совсем из ума выжил?! Да он же… Да у меня даже слова приличного нет! Как я его тут буду прятать?! Как ты собираешься… Почему не отправить письмо?!
— Потому что, Гайлит, — внезапно повысив голос жестко отрезал Менкр. — Я больше никому не позволю забрать то, что нашел я. Понятно?
Капитан шумно сглотнул и, утирая пот со лба дрожащей рукой, упал обратно в кресло. Он коротко, нервно кивнул.
— Теперь это наш общий секрет. И если не хочешь до конца своих дней гнить в этом болоте, ты будешь его хранить, пока я со всем не разберусь. Понял?
— Понял… — пересохшими от страха губами едва смог произнести толстяк. — Я понял, понял. Хорошо.
— А что касается тебя… — задумчиво добавил прозелит. — Забудь о своем имени и происхождении. Теперь ты — Калеф, и тебе запрещено называться иначе.
Он снял со стены одну из масок. Подошел, наклонился, и произнес, глядя в глаза пленнику:
— И если хоть раз тебя кто-то увидит без маски либо услышит твое настоящее имя — тебя высекут так, что оголятся кости. Понял?
Не дожидаясь ответа, он надел на лицо юноши маску черной собаки. Ответ был уже не нужен.
***
