в свою комнату. Я парень скромный, мне лишние благодарности ни к чему…
* * *
Утром, так толком не отдохнувший, загрузился в уже знакомый микроавтобус Виано, прислонился к окну и закрыв глаза собрался спать. Автомобиль почти выехал с территории, как в моё окно раздался резкий стук. Дёрнувшись от неожиданности, упёрся взглядом в безумно счастливое лицо Фаризы. Она улыбалась, махала рукой, а в другой катила огромный чемодан на колёсиках, по виду стоящий целое состояние. Оббежав машину, она втащила свою тяжёлую поклажу внутрь и радостно прокричала: «Господин Галиб в благодарность и в знак дружбы, подарил вам меня!! Господин Станислав, теперь я ваша личная наложница!!» — и плюхнулась мне на колени.
В наступившей тишине послышалось глумливое прысканье и сдавленный смех со стороны моих товарищей, а мелкий засранец и вовсе, гыгыкал в голос. Предатели! Я вам это ещё припомню…
С другой стороны, а чего не посмеяться, если более идиотской ситуации не придумать! Что тут можно сделать? Начать орать, остановите машину, а девушке сказать: «Шлёпай обратно, ты мне нафиг не нужна?»
Вот это уж точно не вариант. Отказаться от подарка — кровно оскорбить дарителя, а Азиз Галиб совсем не тот человек, с которым охота враждовать. И незачем обижать несчастную девчонку. Хотя… не такая уж несчастная — вон какая довольная сидит. Но она ведь не сама так решила, ей приказали. Только, сдаётся, я, тоже, кое в чём виноват. Не надо было вчера оргазматрон из себя изображать. Я тихонько, на ушко осведомился: «Фариза, скажи честно, это никак не связано с нашей вчерашней ночью?».
Девушка заёрзала и опустила глаза, сжав пухлые губки.
— Фариза, разве можно врать хозяину? — она молча затрясла головой. — Ну тогда скажи мне правду, — шёпотом потребовал я.
Девушка подняла глаза, в которых стояли слёзы: «Старшая Смотрительница всё узнала и сказала, что вы меня испортили, теперь я больше не гожусь для своего предназначения. Я теперь бесполезна».
Крупные слёзы катились по щекам: «Если вы от меня откажетесь, меня отдадут солдатам. Это худшее из наказаний, лучше тогда смерть. Она так и собиралась сделать, но господин Галиб, когда узнал всё, засмеялся и сказал — раз вы меня испортили, вот теперь сами со мной и мучайтесь».
Теперь уже никто не сдерживался, мерзавцы нагло грели уши, да и девушка в расстроенных чувствах, не сильно тихо говорила. Гады ржали так, что трясся микроавтобус. А я сидел мрачнее тучи и думал, вот почему так всегда выходит? Вроде хотел как лучше, а получается какая-то задница. И это уже не в первый раз, и всегда из-за женщин.
Тут вспомнил об ещё троих и представил, какая встреча меня там ждёт. Что я им вообще скажу? Что мне подарили испорченную мною же рабыню-наложницу? А если ещё захотят узнать подробности? И что мне с ней вообще делать? Брать с собой в другой мир? Бросить здесь? Нет, так-то девушка мне понравилась, во всех смыслах, но с ней сразу комплектом шёл такой ворох проблем, что я готов был завыть. Ну, чёртов Галиб — поистине, восточное коварство, одарил так одарил. Хотя я сам виноват, каждый кузнец своего счастья, чего уж тут…
На очередной остановке для перекура и по нужде услышал, как Страйкер спорил с Фомой. Речь шла о характеристиках и назначении каких-то мин. Пацан шпарил как по учебнику, называя цифры, попутно давая собственные комментарии, словно опытный подрывник. Мне вдруг пришла в голову кое-какая догадка, но не мог поверить, что это так.
— Мартин? — он осёкся на полуслове и удивлённо посмотрел на меня.
— Ты откуда знаешь?
— Мартин Олич? — глаза у мальчишки совсем округлились.
— Меня зовут Страйкер, а то имя из старого мира, здесь его никто не знает.
— Теперь понятно, почему тебя дурака родители никак найти не могут!
Лицо парня исказилось злобой, он процедил сквозь стиснутые зубы: «Пошёл ты, они погибли, ясно тебе, козёл!»
— Вот приедем, я Кире расскажу, какой ты невоспитанный, а Милоша попрошу ремня тебе всыпать! — пацан стоял белый как мел, не понимая, верить или нет, а все вокруг в тишине вопросительно смотрели на меня.
— Ну, чего уставились? Его родители в моём отряде, на базе нашей сейчас живут. Они его много месяцев ищут, а он под другим именем скрывается!
Губы мальчика задрожали, он развернулся и бросился в микроавтобус. Когда решили ехать дальше, я увидел, что он сидит, уткнувшись лицом в плечо Фаризы. Она ласково гладит его по волосам и тихонько что-то шепчет на ухо.
Часть пути проехали молча, пока не наткнулись на большую стаю одичавших собак. Сюда попадает много домашних и диких животных. Собаки и кошки неплохо размножаются, но много одичавших, сбившихся в стаи, особенно опасны собаки, попробовавшие на вкус человеческое мясо.
На очередной остановке, один из сопровождающих нас охранников пошёл по нужде, завернув за ближайшее полуразрушенное строение. Чуть погодя раздался крик, множественный лай и злобное рычание. Автоматы с собой никто не брал, но у каждого на поясе или в заплечной кобуре имеется пистолет. Я бросился на помощь, на ходу выхватывая свой любимый Глок 17. Мужик уже лежал на земле, пытаясь зажать рану на шее, а из разорванного горла струёй била кровь. Над ним с окровавленной пастью скалился здоровенный алабай, тигровой масти. Я вскинул пистолет, но пёс видимо был стреляный — резко прыгнул влево, уходя от пули, затем вправо, словно понимая, как нужно «качать маятник». Злясь на то, что меня дважды одурачил какой-то пёс, не стал спешить, выжидая момент. Вокруг нас крутилось ещё около двух десятков собак, всех размеров и мастей. Они как по команде, оскалились и бросились на меня.
Даже будь в руках автомат, от такого количества не отбиться, я начал пятиться назад, стреляя по самым удобным целям. Одна чёрная дворняга, взвизгнула и завертелась на битом бетонном крошеве, поднимая пыль и разбрасывая вокруг крупные алые капли. Вторая — огромная гладкошёрстная серая тварь, с простреленной башкой свалилась без движения. Но это ничего не меняет, их слишком много, сейчас просто навалятся и загрызут. Выстрелил ещё трижды, последняя упала буквально под ноги, даже слегка забрызгав рукав своей кровью. Но несколько других напружинились присев для прыжка, и с этим поделать я уже ничего не успевал, тупо намереваясь убить столько сколько смогу.
Вдруг из-за спины стали раздаваться короткие очереди, а затем и одиночные хлопки пистолетных выстрелов. Самые ближние звери либо были убиты, либо ранены и с воем и хрипами катались по земле. Остальные, поняв, что им не поживиться, стремительно разбегались во
