опускала глаза, когда он смотрел на нее слишком пристально.
Конечно, все дело было в ее неудавшейся помолвке. Должно быть, этот Ян был плох, раз она отвергла его спустя несколько лет. Никлас смутно припоминал историю, которую она ему рассказала, успокоившись. Ему было неприятно слушать про другого мужчину в ее жизни. Никлас старательно убеждал себя, что это лишь по тому, что он рассчитывал хорошо провести время, а не смотреть на плачущую женщину, которая рассказывает ему про другого. Но на самом деле это была ревность. Нелогичная, неправильная, не вовремя появившаяся. Но ревность. Это было что-то новое. Он никогда не ревновал. Возможно потому, что все отношения, которые случались в его жизни, были ему не так уж и нужны. Он не мог вспомнить, влюблялся ли когда-нибудь так, чтобы дыхание перехватывало. В кино это так красиво выглядит. Даже в том кино, где любовь – не главное, а лишь фон. Круто быть мачо, который попутно находит свою женщину. Правда, потом никто не говорит, что происходит с героями.
Никлас боялся думать о том, что чувство, возникшее по отношению к Зоряне, – это та самая влюбленность. Нет, это же просто мимолетное увлечение. Забудется. Она была очаровательна, но очаровательных немало. Вот, например, дочь маминой приятельницы. Как ее звали? Что-то то ли на «О», то ли на «Т». Как она сразу воспротивилась знакомству, явно подстроенному? Никласу нравились девушки с характером – возбуждали спортивный интерес. Зоряна была не такая. Точнее, это где-то было в ней, глубоко внутри. Но она прятала. Он вспомнил, как обманом поцеловал ее на Мосту Влюбленных, и она потом отчитала его, как ребенка. Может, она привлекла его тем, что не кинулась ему на шею. Не предложила вместе отдыхать еще в самолете. Потому что все их встречи были спланированы и сынициированы им, а она лишь соглашалась.
Но все эти самокопания совершенно не помогали Никласу. Он скучал. Возможно, Элоф прав, и Никлас, насытившись ей, оставил бы ее, как оставлял всех. А в глубине души теплилась надежда, в которой он и сам не отдавал отчета, что это было что-то настоящее.
Никлас вернулся в номер, достал из мини-бара крошечную бутылочку с виски и улегся на кровать, щелкнув пультом от телевизора. Он бездумно перелистывал каналы, иногда задерживаясь. Уснул он под выпуск вечерних новостей по первому каналу.
Глава 3. Сентябрь
Зоряна
Первый месяц осени встретил Зоряну теплотой и возможностью не сменять гардероб на чисто осенний. Днем она много гуляла, заезжала в гости к сестре, читала взахлеб и рисовала. Вечерами она ездила на курсы. Три раза в неделю по четыре часа слушала лекции, чтобы на следующий день перечитывать конспект и изучать специализированную литературу. Зоряна добросовестно не только училась, но и выполняла упражнения из книг по психологии. В целом, она чувствовала себя счастливее, чем месяц назад. Она представляла, что каждый шаг, который она делала по пути к себе, приближает ее и к Никласу. Зоряна временами думала о нем, пыталась представить, чем он занят. Иногда изучала путеводитель по Швеции, перечитала все, что нашла в сети про Гётеборг. Так ей казалось, что она становится ближе к нему. Гуляя по виртуальной карте города, она думала: «Может, он здесь был? А в этой кофейне покупает себе эспрессо. Потом идет по набережной…» Она рассматривала стены университета, в котором он учился. Даже интереса ради глянула, что бы она сама могла там изучать.
Учеба принесла ей новые знакомства и чувство единения, которые Зоряна не испытывала со времен университета. Она приехала в здание института заранее, чтобы найти аудиторию не торопясь. Дверь в нужный кабинет была открыта, и она вошла, привлекая внимания немногих таких же ранних студентов, как и она. Зоряна приветливо улыбнулась всем и каждому и никому в отдельности и села на свободное место возле окна. Вот оно преимущество приходить рано – можно занять свободный стол, а не судорожно выискивать наиболее адекватного соседа и присаживаться к нему. Зоряна, как послушная ученица, достала большую тетрадь для записей и пару ручек. Пока до занятий оставалось еще минут десять, она поглядывала на своих сокурсников. По списку должно было быть около тридцати человек. Довольно большая группа. Зоряна сверилась со своим расписанием. Понедельник: физиология и анатомия нервной системы и общая психология. Курс по истории психологии предлагалось изучить самостоятельно. Зачет должен был состояться в конце октября.
Постепенно аудитория наполнялась людьми. Зоряна сразу обратила внимание на тех, кто мило беседовал, словно знал друг друга уже давно. Возможно, так и было. Когда она училась, у них тоже на потоке были такие друзья-товарищи еще со школьной скамьи. Она обратила внимание на довольно дородного мужчину сильно за тридцать, который отирал лоб салфеткой, и выглядел больше похожим на преподавателя, чем студента. Две подружки-болтушки о чем-то бесперебойно трещали как сороки – эти совсем молодые. Может, после колледжа. В первом ряду сидела классическая отличница: в строгом костюме моложавого вида женщина. А позади Зоряны два парня, явно только что выпустившихся из университета. Публика разношерстная. И это в том числе было интересно. Зоряна, разглядывая их, пыталась применить на практике почерпнутые из книг знания. Сможет ли она по внешнему виду, поведению понять их характеры? Кто они такие? Случайно она встретилась взглядом с брюнеткой из соседнего ряда, которая, видимо, занималась тем же самым. Зоряна, чувствуя, как щеки покрываются краской, отвернулась и сделала вид, что ее очень интересует, что же происходит за стенами института.
Вошел преподаватель – женщина лет сорока, полноватая, но с признаками талии. Она заправила за уши стриженные под каре волосы, разложила нужные бумаги на столе и поздоровалась.
– Рада приветствовать вас всех в нашем институте психологии на курсе переквалификации. Меня зовут Татьяна Владимировна. С вами я познакомлюсь постепенно в ходе работы. Я буду преподавать вам смежные предметы: физиологию и анатомию. Мы будем концентрироваться на нервной системе человека, разумеется.
Вдруг дверь с шумом распахнулась, и в кабинет вошел молодой человек. Он извинился и спросил, может ли войти.
– Да, конечно, вы ничего не пропустили, – преподавательница приглашающим жестом указала на аудиторию.
Свободных мест было несколько. Вошедший пробежался глазами по ним и остановился на Зоряне. Она его сразу же узнала. Тот самый, с сережками в левом ухе. Карие глаза блеснули – он ее тоже узнал, и новый студент направился к столу Зоряны, как будто они были давними знакомыми.
– Привет, – шепнул он, с шумом бросив черную тетрадь на кольцах. Он плюхнулся за стол и откинулся на спинку стула.
Зоряна кивнула, слегка отодвинувшись, чтобы никто не подумал, что они и правда знакомы.
Преподавательница вернулась к лекции.
Зоряна, которой приходилось смотреть на Татьяну Владимировну слегка влево, краем глаза наблюдала и за своим соседом. По нему нельзя было понять, интересна лекция или нет, в тетради он почти ничего не писал, а те закорючки, которые Зоряна заметила, не были похожи на привычные русские буквы.
Когда первая лекция закончилась и настал перерыв, молодой человек захлопнул тетрадь и направился к выходу. Остальные тоже зашумели, расслабляясь на своих местах. Кто-то поднялся, чтобы размяться, кто-то тоже
