взвизгнула она. – Это из-за нее мы вылетели!
– Что? – воскликнула Роз. – Каким образом?
– Когда объявили категорию «С кислинкой», мы испекли наши знаменитые «Лаймовые капкейки», – взялась рассказывать Мюриэль. – И как обычно, добавили в тесто лаймовый сок, выжатый с вечера…
– Мы готовили эти капкейки раз триста, не меньше, – перебила Мириам. – Легче легкого, и на вкус каждый раз идеально.
– Но Жан-Пьер попробовал наш капкейк и поморщился, – продолжала Мюриэль. – Мы были раздавлены. Мы вернулись в отель и уже хотели вылить остатки лаймового сока, и тут я вдруг заметила, что он как-то странно пахнет. Тогда я его попробовала. В общем, кто-то подменил наш свежевыжатый сок на рассол от консервированных оливок.
– Я заглянула в мусорную корзину Лили, – подхватила Мириам, – и обнаружила там пустую банку из-под оливок. Так что это была она, Лили.
– Если вам нужна победа, мы хотим помочь, – решительно заявила Мюриэль. – Мы что угодно сделаем, лишь бы эта Лили горела в аду.
Тим расплылся в довольной улыбке:
– Что вы знаете о соборе Нотр-Дам-де Пари?
* * *
– Мы закрываемся! – сообщила охранница на входе в собор.
Роз приподнялась на носочки, вытянула шею и заглянула ей через плечо. Под величественными сводами собора еще бродило с полдесятка туристов.
– А эти? – показала пальцем Роз.
– Через пятнадцать минут их попросят покинуть здание.
– А нам больше и не нужно. Пожалуйста, пропустите нас, – попросила Роз. – Сегодня наш последний вечер в Париже!
Охранница недовольно вздохнула и шагнула в сторону, пропуская компанию.
Роз, Лик, Тим и близняшки Дежардан по очереди вошли в собор. Алфи уже занес ногу над порогом, и в этот момент охранница заметила, что в рюкзачке-кенгуру вовсе не младенец, а кот.
– С котами нельзя! – прорычала она, выставив ладонь.
– Так он игрушечный! – запротестовал Алфи и слегка шлепнул Гуса по мохнатой голове. – Видите, лапы не гнутся, шерсть искусственная. Разве живые коты бывают такими страшилищами?
В подтверждение этих слов Гус напряг туловище и лапы и застыл как каменный. Охранница дотронулась до его головы, потянула за ухо.
– Вижу, вижу. В природе таких ушей, поди, и не бывает, а?
– Конечно не бывает, – чирикнул Алфи. – Стопроцентная подделка!
И вот уже вся компания вошла в собор и направилась к боковому нефу.
– Это просто неслыханно! – в ярости прошипел кот. – Кого ты назвал страшилищем, меня?!
– Но! Нет-нет, не тебя! – Мюриэль ласково погладила Гуса по голове.
– Я правильно понимаю, что мы дожидаемся полуночи, а потом идем на колокольню и собираем колокольный звон в эту банку? – уточнила Мириам.
– Ага, – кивнул Тим. – Только есть небольшая загвоздочка с гаргульями.
– Что может быть страшного в каменных статуях? – фыркнула Мюриэль.
– Десять минут до закрытия! – гулко разнеслось под сводами собора. – Просим всех посетителей через десять минут покинуть здание!
– Как нам не попасться на глаза охране? – забеспокоилась Роз.
Мириам положила руку ей на плечо:
– Вам повезло: мы с сестрой знаем этот собор как свои пять пальцев – и все укромные местечки тоже. За мной!
* * *
Полчаса спустя ночной сторож закончил обход. Тяжелые дверные засовы зловеще лязгнули.
– И как же мы попадем наружу? – спросила Роз, вместе со всей компанией вывалившись из исповедальни.
– Будем решать проблемы в порядке поступления, ми эрмана, – ответствовал Тим. – Сперва надо собрать колокольный звон.
Роз задрала голову, чтобы рассмотреть потолок, однако до потолка было так высоко, а вокруг так темно, что примерно с тем же успехом она могла бы разглядывать небо в пасмурную ночь. Любые движения и звуки – шаги, шорохи, вздохи или покашливания – отражались от массивных мраморных колонн пугающим эхом.
– Давайте уже побыстрее с этим разделаемся. – Роз бросила взгляд на свои часы: стрелки показывали половину одиннадцатого. Балтазар предупреждал, что Парди и Альберт задержатся допоздна, и все же следовало поторопиться. – Где там этот колокол? И где ваши жуткие гаргульи?
– Гаргульи находятся на одном уровне с колокольней, они как бы смотрят на Париж с высоты, – начала объяснять Мириам. – А колокол…
– Все зависит от того, какой именно колокол тебя интересует, юная Роз, – перебила Лик. – В соборе Нотр-Дам-де-Пари пять колоколов[52]. Четыре находятся на Северной колокольне, а тот, о котором ты ведешь речь, басовый колокол Эмманюэль, – на Южной.
– Откуда эта кроха-вундеркинд столько знает? – ахнула Мюриэль.
– Волшебное недоразумение, – вздохнул Тим.
– Так-то она даже шнурки завязывать не умеет, – прибавил Алфи.
Мюриэль повела спутников вверх по крутой спиральной лестнице из белого камня. Лестница упиралась в низенькую дверцу, – видимо, во времена строительства храма священники были меньше ростом. Чтобы пройти через нее, Роз пришлось пригнуться.
За дверью располагалась каменная терраса с видом на город. Роз наверняка испугалась бы высоты, если бы накануне вечером не побывала на верхней площадке Эйфелевой башни. По сравнению с ней соборная колокольня, можно сказать, едва возвышалась над землей.
– Колокол там. – Мириам показала еще на одну маленькую дверцу в конце террасы.
– Что делаем дальше? – осведомился Алфи, опустив кота на пол.
Роз снова поглядела на часы: двадцать три пятьдесят.
– Подождем десять минут, а в полночь соберем колокольный звон.
– Да неужели? – глухо прорычал кто-то.
– Алфи, это ты притворяешься гаргульей? – спросил Тим.
– Нет, – дрожащим голосом отозвался Алфи.
В темноте что-то шевельнулось. Роз подскочила от неожиданности, потом обернулась и заметила, что густая тень в задней части террасы скрывает гаргулью. Статуя стояла на пьедестале, вделанном в стену; у гаргульи была обезьяноподобная морда с выступающим носом-пятачком, острыми клыками и глубоко посаженными глазами; на лбу торчал рог. Вдоль хребта тянулись странные бугорки, за плечами росли крылья. Пока Роз разглядывала гаргулью, не желая верить, что камень способен говорить, та повернула голову и в упор посмотрела на нее:
– Бу!
Алфи коротко взвизгнул, а Тим споткнулся о Гуса и едва не налетел на близняшек Дежардан. Мюриэль и Мириам, онемев от ужаса, вытаращились на скульптуру. Пушистый говорящий котик – это одно, а статуя демона – совсем другое!
– Я хочу домой, – шепнула Мюриэль сестре.
– И зачем мы только связались с этими пекарями-волшебниками! – посетовала Мириам.
– Это была твоя идея, – прошипела Мюриэль.
На глазах у всей компании крылья гаргульи развернулись, открыв впалую грудную клетку; серые каменные лапы оторвались от пьедестала. Вскинутые крылья затрепетали: к удивлению Роз, двигались они быстро и изящно, как стрекозиные. Гаргулья поднялась в воздух, перелетела на другой конец балкона и мягко приземлилась прямо перед входом в колокольню.
– Никто никакого колокольного звона не получит! – прогремела она. – Вы проникли сюда незаконно!
Алфи не мог оторвать взгляд от кривых ребер существа, глазок-бусинок и вываленного языка.
– Бе-е, – заблеял он.
– Что? – прорычала гаргулья. – Что ты сейчас сказал?
Тим
