чувствовала, обещание боли и возмездия так же ясно, как мое собственное отражение. Он хочет причинить боль моему отцу и использует меня для этого.
— Я же сказал, что не причиню тебе вреда.
— И ты ожидаешь, что я поверю такому человеку, как ты?
Душ отключается, и он выходит, наклоняясь, чтобы взять полотенце. Его мышцы напрягаются при движениях, когда он оборачивает белую хлопковую ткань вокруг бедер. Капли воды скатываются сквозь бугры между его мышцами живота, облизывая его кожу, прилипая к ней, как будто они не могут разлучиться. Вода прилипает к длинным темным ресницам, обрамляющим его серебряные глаза, и мускулы на его челюсти дергаются.
— Я много кто есть, Рен, но не лжец. Что я получу, солгав тебе?
Я думаю об этом. Воздух в ванной горячий и душный, капли пота струятся по затылку, поэтому я поворачиваюсь и направляюсь в туда, что, как я теперь предполагаю, является его спальней. Я сажусь на его кровать, скрещиваю ноги и изо всех сил пытаюсь игнорировать его запах, доносившийся от простыней, когда я села. Матрас плюшевый, мягкий, поддается моему весу и приветствует меня, такой плотный и упругий, что я могу свернуться и уснуть.
— Ну, ты ясно дал понять, что моя семья каким-то образом обидела твою, и теперь ты используешь меня, чтобы отомстить, верно?
Просто говоря это вслух, я чувствую, что только что попала в какой-то триллер или книгу, но что бы там ни было, я всегда знала, что мир — это жестокое темное место, ожидала ли я увидеть это сама, совсем другой вопрос.
— Откуда мне знать, что ты просто не заставишь меня доверять тебе, а потом не выдернешь ковер из-под ног?
Александр неторопливо подходит к своим ящикам, выдвигает верхний и вытаскивает пару спортивных штанов. Хм. Я считала его парнем, который носит только дизайнерские и идеально сшитые костюмы.
Прежде чем он произнесет хоть слово, он роняет полотенце, открываясь. Я отвожу глаза перед тем, как в моем мозгу происходит короткое замыкание, пока он натягивает на себя штаны.
— Будет мудро следовать своим инстинктам, Маленькая птичка, мне нельзя доверять, но прямо сейчас мы оба выигрываем.
— Как же так?
— Ты будешь жить … — Он пожимает плечами, как будто это не имеет большого значения.
— Ну и дела, спасибо, я не знала, что моя жизнь разменная монета.
— В этом мире, Маленькая птичка, твоя жизнь — ничто.
Я глотаю.
— Как я уже говорил, — теперь его голос граничит с нетерпением, — ты будешь жить, и я получаю удовольствие видеть боль, которую причиняет твоему отцу знание того, что ты на моей стороне в этой войне. Эта боль будет преследовать его, пока я не вставлю ему между глаз пулю с его именем и не закопаю его в землю.
— Ты сказал мне, что Лоусон не мой отец, скажи, чтобы я тебе поверила. — Я не была уверена, во что я действительно верю. — Тогда кто это?
Края его ноздрей раздуваются, когда он смотрит на меня.
— Твой отец — Маркус Валентайн.
Глава 17
ЛЕКС
Какая-то часть меня ожидала лжи.
Это то, что люди обычно делают. Мы лжем. Защищаем себя. Наших близких. Иногда, мы даже не хотим этого делать, это просто происходит, потому что в данный момент мы думаем, что так будет лучше.
Где-то внутри, я был уверен, что это ловушка. Ловушка, которую придумали Маркус и Рен, чтобы обеспечить ей безопасность, ее невиновность, но когда смотрю на ее лицо: в большие зеленые глаза, наполненные чистотой, которую я никогда не узнаю ни в ком другом во всем мире, то понимаю, что сделал правильный выбор.
Мой отец всегда говорил мне, что милость дается тем, кто ее заслуживает, и нет никого более достойного, чем Рен, несмотря на ее фамилию.
Она понятия не имеет, кто ее отец на самом деле. Будучи воспитанная Лоусоном, он был единственным мужчиной, которого она знала, и хотя он далеко не невиновен, он не тот, кто мне нужен.
Решив, что ее смерть не наступит от моей руки, я начал думать о другом плане.
Независимо от ситуации и моей неспособности сделать то, что нужно. Я знал, что есть еще один способ навредить Валентайну.
Он держал свою дочь в надежном месте, но никогда слишком далеко. Наблюдал за ней, души не чаял в ней издалека, обеспечивал ее будущее, готовясь принять ее в семью.
Конечно, семья построенная на лжи и воровстве, но я уверен, для него это очень ценно.
Ее готовили, чтобы она сменила его. Я был почти уверен в этом. Но это «почти» вызывало сомнения, а что, если я ошибся? Что, если это вообще не было планом? Если это так, то какого хрена он мог хотеть ее так сильно?
Они научили ее драться, держать себя в руках, это было ясно.
Я не сомневался, что она могла бы победить мужчину в два раза больше ее, черт возьми, она могла бы победить меня, если бы я немного расслабился, ослабил бдительность ровно настолько, чтобы она проскользнула внутрь. У нее не было проблем с защитой себя и с правильными мотивами, и стимулами, ей не потребовалось бы много времени, чтобы войти в курс дела.
Но на самом деле, как это будет выглядеть, если дочь Валентайна начнет сражаться на стороне их врага?
Люди будут сомневаться в его авторитете, его командовании и силе, если, в конце концов, его собственная дочь могла восстать против него, то почему бы и нет?
И как только он начнет чувствовать, что она ускользает, когда поймет, что теряет ее, я позабочусь о том, чтобы он точно знал, благодаря кому потерял все это.
Я сохраню город, сохраню власть, у меня будет его дочь, а кем он будет? Гниющий труп, погребенный на глубине шести футов.
Глядя на ее лицо сейчас, после того как я назвал ей его имя, я не вижу ничего, кроме пустого выражения.
