с другой, она никак не могла заставить себя целиком отдаться амплуа королевы соцсетей, чего от нее ждали в Пенни-Хилл. Всего две недели за книгами перед вторым по величине экзаменом года явно тянули на «соцсети»… я даже задумался, уж не собирается ли она навсегда примкнуть к нам, отбросам, на острове бунта.
– Меня они особо не парят, – важно изрек я (если честно, я вообще не знал, где она, эта самая поверхность, какой там скрести по ней). – Но точно все сделаю супер, это будь спок.
– Ты че ваще, Эссо! – встрял Като. – Ты же все тесты сплошняком валишь.
Роб, естественно, сопроводил его коммент взрывом смеха.
– Пошел на хрен, Като, – я потер раненое бедро под столом свободной рукой (вторая тем временем вцепилась в поднос).
– Как ты сдал практические на той неделе? – спросила Надья, невозмутимо наблюдавшая за нашей перепалкой. – Я вот всегда думала, что ты типа тихий омут: делаешь вид, что ни фига не учишься, а потом – раз! – и в яблочко.
– Ну, я по искусству был в первой половине. И по сочинению тоже. Училка думает, что я и английский на пятерку могу, если займусь как следует.
– Круто. А остальные предметы? – с улыбкой поднажала она.
– А вот это уже грубо было, – отбрил я, надеясь, что такая суперуверенная отповедь заставит ее прекратить докапываться. – Не твое дело.
– Вы – просто банда дрочил, вы в курсе? – любезно ответила Надья.
– Так и есть, – закивал Като под всеобщий хохот. – Кстати, о сочинениях. Я, Эссо и Роб реально идем сегодня в подростковый клуб в Камбервелле на семинар. Присоединяйся к тусовке, типа.
– Это в который клуб? – прищурилась она. – Вы работать идете или чилить?
– Это смотря когда подойти, – влез в разговор я. – В начале обещали типа «закуски», – для пущего эффекта я эдак приобнял слово пальцами. – Но после этого – два часа писанины, да.
– И просто чтобы с самого начала было ясно, Надья, – ввернул Като в своей неповторимой манере, – под «закусками» мы подразумеваем кристаллический метамфетамин. Тема сегодняшнего собрания – «Мет и метафоры».
– Да идите вы, – сказала она.
– Может, ты бы предпочла «Крэк и характер: разработка персонажа»? – ласково уточнил он.
Она поджала губы – только чтобы не расхохотаться в голос.
– Пожалуйста, скажи, что вы просто про траву толкуете, а? – прошептала она мне на ухо.
– Ну конечно, – с готовностью подхватился я. – Роб спер косяк у своего старикана. Я-то, положим, не курю, но они утверждают, что одной затяжки хватит превратить тебя в первого Шекспира всего гетто.
– Но в таком случае разве не будет лучшей темой «Трава и затравка»?
– Хорошо зашла, Надья, – признал я. – С козырей.
Она улыбнулась и отправила в рот вилку картофельного пюре.
Стиль реально умножал все, что она делала, на два. Мне пришлось даже глаза отвести, чтоб не пялиться так откровенно.
– «Ганджа и станца»? – встрял с предложением Като.
Все задумались над приемлемостью темы, но не успели прийти к единодушному решению, как уже получили в лоб следующий вариант:
– Ладно… «Кетамин и кеннинг»?
– Это что еще за на хрен – «кеннинг»? Тромб в сосуде? – с отвращением… нет, не так – без должного уважения осведомился Роб.
Вот примерно такую же рожу я носил вчера за ланчем, когда он выдал нам, что Nines [8] – на самом деле никакой не рэпер, а суперагент, которого восточноафриканские спецслужбы забросили вперед во времени.
– Не, – радушно пояснил Като. – Кеннинг – это, точняк, из английской литературы.
Мы все недоверчиво покачали головами.
– Да ну вас в жопу! – рассердился Като. – Ну, «Игра престолов» же, там все звали кхалиси Мать Драконов, – помните? «Мать Драконов» – это кеннинг. Такой английский олдскул, где ты типа берешь одно слово и пишешь вместо него два других, чтоб звучало круче. Вот возьмем, например, мелкого Ди – Резню. Если бы он родился в Средние века, его кеннинг был бы типа, не знаю, Убийца Отчимов или вроде того. Дошло?
У меня че-та даже мурашки по хребту побежали от его коммента – прям встряхнуться пришлось. Каждый пацан к югу от Темзы знал, как Резня заработал свою погонялу, – пырнул ножом в брюхо материна второго мужа. В «Ивнинг стандарт» на другой день еще заголовок был: «Резня в Брикстоне» или типа того, не помню. Ему тогда было всего тринадцать, а отчим реально дал повод, и Резню сажать не стали. Но вон уже два года с тех пор прошло, и погоняла приклеилась… хотя Ди ее люто ненавидел, потому как, по слухам, тусил в это время где-то с какой-то герлой.
– Ну, не знаю, – все еще сурово хмурясь, осадил его Роб. – По мне, так прогон все это, бро. Ты сам это говно сейчас выдумал.
Надья демонстративно потянулась и громко зевнула, что, как нам еще предстояло узнать, служило у нее предупредительным выстрелом.
– «Кодеин и комедия», – лениво сказала она. – «Дурь и детали», «Занакс и синтакс»…
И пошла-поехала – дальше, и дальше, и дальше… Получая каждую новую пулю в череп, Като дергался, пытался прикрыть жизненно важные органы от обстрела, но без особого успеха. Лишь дойдя до «Опиоидов и оксюморонов», она остановилась и окинула довольным взором кучу искалеченных тел.
Не сиди сиднем, Эссо. Придумай что-нибудь… скажи что-нибудь… Аплодисменты, завершившие этот раунд, хотя бы дали мне время собраться с мыслями.
– «Кислота и каламбур»?
– Черт, – вздохнула Надья. – Как раз искала, что с кислотой поставить.
Непобедимый, пуленепробиваемый, я рискнул наконец скрестить с нею взгляд.
– Ну, знаешь, как говорят: пара, взаимно аллитерирующая, взаимно облитерирует.
– Во своооооолочьььь! – взвыл Като, паля в потолок из воображаемого ствола.
Роб на сей раз отказал ему в удовлетворении и ржать не стал.
– Пара? – Надья горделиво вскинула подбородок. – Малость самонадеянно, не? Пожалуй, сегодня тебе стоит позаниматься самостоятельно, Э. Можешь назвать семинар «Сорняки и спесь», раз уж эта секонд-хендовая трава так ударила тебе в голову.
– Ыыыыыысус-господь-наш! – возопил Като с раздутым до небес акцентом сразу всех африканских стран, куда не попадешь ни с каким британским паспортом. – И у нас есть паааабедител, лэди и жентмуны, у нас есть паааааабедител! Надья, Надья, просым, просым… на сцену забрать ваш прыз!
Надья сцапала фантазийный кубок из лап Като.
– Я так вам благодарна, – проворковала она самым мажорским голосом, помахивая ладошкой и милостиво озирая собрание подданных. – Для меня это большая честь. Прежде всего, хотела бы поблагодарить британскую систему образования в целом и моих бывших соседей в Манчестере – без них я никогда бы не выучила этих ужасно умных словечек и ничего бы не знала об этих восхитительно опасных наркотических веществах.
К концу благодарственной речи мы из последних сил держались друг за друга. Надья и сама, впрочем, едва не кувыркнулась со стула, цепляясь одной рукой за живот, а второй – за край стола. Я, впрочем, гоготал не вполне искренне: меня до сих пор
