мы приближались к месту. Я пожал Лампе руку на прощание.
— Благодарю тебя, храбрый моряк.
— А уж я тебя как благодарю, — подмигнул он, хлопнув себя по карману, где покоился кошелёк с оплатой. — Береги себя там. Через неделю, примерно в полночь, я буду проплывать мимо этого острова. Если подашь сигнал на маяке, — он указал на тёмную вышку на окраине острова, — то я подберу вас.
— Даже денег не возьмёшь?
— Как не возьму? Возьму, даже с процентами! Когда я спасу твой полублагородный зад, ты будешь готов отдать мне всё на свете, — захихикал он. — Береги себя там, парень. Не давай заражённым кусать тебя или попадать своей магией. Ущерб от неё слабый, но заражает с гарантией.
— Учту.
— Фух, ну, с предками!
И я с небольшого разбегу по лодке прыгнул на выступющие скалы. Не дотянув полметра, я подхватил себя телекинезом и безопасно доставил до скалы. Правда, сразу же оказался окачен морскими брызгами.
Рыбацкая лодка начала удаляться. Лампа помахал мне, а я в ответ. И потом я двинулся к берегу по скалам, прислушиваясь к Чутью. Заодно и Зырика выпустил, чтобы сверху отслеживал любое движение.
С помощью телекинеза и прыжковых «упражнений» добрался до земли и направился вглубь острова.
Вокруг не было слышно ничего, кроме бьющихся о скалы волн. Да и Чутьё молчало. Зырик тоже.
Я почти расслабился, когда пересекал небольшой скальный пригорок, как поблизости послышались булькающие звуки. Я затаился. И тут же Зырик затрубил тревогу.
Со стороны деревушки, которая была рядом с гаванью, ко мне приближалось трое. Но не это напрягало. А то, что я их не Чуял.
Как бы я не прислушивался — Чутьё просто игнорировало приближающуюся угрозу. Впервые за обе моих жизни.
Паршиво!
Я переключил зрение на Зырика и взглянул на троицу Истинным Виденьем.
Багровая, словно запёкшаяся кровь, аура каждого из них показывала их неестественную энергетику. Я никогда не видел подобной ни у одного живого существа.
Только отдалённо похожую. У убийц и заядлых мародёров. Тех самых, на которых я охотился раньше, когда очищал свой первый мир от мусора.
Я затаился за небольшой скалой и стал наблюдать. Переваливаясь с ноги на ногу, один за другим вышли человеческие фигуры.
Они тяжело сопели и булькали, словно захлёбывались при каждом вздохе. Присмотревшись я увидел на их телах огромные красные опухоли, которые едва заметно пульсировали красным светом в темноте.
Словно зомби, а не люди. И двигались соответствующе, пока не остановились в нескольких метрах от меня.
Псионический Клинок был уже наготове.
Послышалось, как зомби начались шумно принюхиваться. А потом резко сорвались с места и с безумными воплями бросились в мою сторону.
Засвистел рассекаемый воздух.
Клинок подсёк ноги двоих и они рухнули, расплёскивая вокруг себя тёмную жижу. А последний неловко споткнулся о них и рухнул головой на небольшую скалу, торчащую из земли.
Послышался неприятный хруст.
Живой?
Новый вопль. Он вскочил с места и бросился на меня на четвереньках, смотря вперёд взглядом безумных красных глаз, сияющих во тьме.
Я всмотрелся в них.
Псионический Импульс!
Без результата. Тогда Псионический Клинок за два залёта подрезал и руки, и ноги заражённого, после чего он упал в паре метров от меня.
И продолжал смотреть, скаля нечеловечески острые зубы, уже похожие на клыки.
Остальные заражённые ползли следом. С точно такими же выражениями лиц.
А потом тот, кто был ближе, открыл пасть.
Даже без Чутья я понял, что это было чертовски опасно!
Я скрылся за скалой. В неё ударил мощный импульс красной энергии, который рассеялся в воздухе рядом со мной.
Но я тут же отскочил в сторону и посмотрел Истинным Виденьем.
Облако тёмно-багровой магии заполнило воздух, лишь самую малость не достав меня. Вот оно — заражение. И оно передавалось не только физически, но и магически. Как проклятье.
А раз проклятье, значит его наверняка можно развеять!
Я не стал добивать заражённых. Всё равно они уже не могли меня догнать. А убивать тех, кого ещё наверняка можно спасти, я не собирался. Не для этого я становился псиоником и не для этого получил второй шанс.
Поэтому просто со всех ног я побежал к усадьбе на вершине холма. Иногда останавливался, чтобы через Зырика изучить путь «Истинным Виденьем».
Однако ни одного заражённого вокруг высоких стен, окружающих усадьбу, не было. Что выглядело довольно странно.
Разве они не должны были осадить место, откуда пахнет живыми людьми?
Я подбежал к стене. Чутьём я чувствовал, что на ней сейчас находится человек. Но он не двигался с места.
Подхватив себя телекинезом, я стал медленно подниматься в воздухе. Уже на половине пути голову пронзила боль. Переносить своё тело вверх так долго — это слишком большая нагрузка, чтобы я мог этим активно пользоваться.
Тем не менее я поднялся на стену и обнаружил рядом с собой того самого человека. Он спал в обнимку с вилами. Судя по одежде — слуга. А раз на стене, то он наверняка должен был следить за тварями.
За такую недисциплинированность, по законам военного времени, его бы расстреляли. Впрочем, и до этого может дойти.
Но главное, что здесь действительно были живые.
Резким пинком я привёл соню в чувство.
Он встрепенулся, потирая заспанные глаза, а потом уставился на меня как на призрака. — Ваше сиятельство! Вы живы! — радостно воскликнул он, вскакивая. — А я знал, знал что море не могло вас поглотить! — но потом он замер, с приоткрытым ртом. В его голове работали процессы. — Вы не господин! — воскликнул он.
Громче, чем следовало. Вокруг началась суматоха. Из сторожки вышел старик сторож усадьбы, а на противоположной стене забегали люди.
— Я — Ярослав Кальмаров, сын графа. Живо отведи меня внутрь, иначе получишь наказание за сон на посту.
Даже в темноте, освещаемой лишь луной и тусклыми фонарями, я увидел как он побледнел и активно закивал.
Через несколько минут я, вместе со сторожем и тем соней, вошёл в главный зал усадьбы.
Дом, милый дом. Несмотря на происхождение, Ярослав много лет воспитывался в родовом имении вместе с законнорождённым братом, не чувствуя себя обделённым.
В главном зале меня встречали четверо.
Мачеха, сестра, старший слуга и… какой-то незнакомец, с заносчивым видом и, примерно, двадцатью лишними килограммами.
— А, это ты, — процедила сквозь зубы Ирина Кальмарова — супруга отца Ярослава. И сделала это с такой неприязнью, которой я не ожидал. — Зачем
