class="p1">– Мам, кто там? – послышался звонкий голос. В прихожую быстро вошла молодая женщина в легком халатике.
– Лясковича какого-то спрашивают.
– Добрый вечер. Ищу старого друга, Алексея Лисковича, он раньше здесь жил.
– Что ж он вам не сообщил своего нового адреса, если вы такие друзья? – спросила молодая с вызовом. Андрей опешил от такого напора, но продолжал:
– Да как-то потеряли друг друга. Я в Питере живу, бываю здесь редко. Вот, решил повидаться.
– А… Помочь я вам не смогу. У нас не прямой обмен был, а цепочка. Если только Соколовы, – они в нашу бывшую квартиру въехали… могут что-то знать. Они всем занимались, может, и адреса у них все остались, – говорила молодая. И видя, что Андрей расстроен, добавила: – Они в десятом микрорайоне живут, корпус десять двадцать пять, квартира восемь. На первом автобусе доедете…
Андрей поблагодарил и вышел на улицу. Уже было темно, зажглись фонари. Редкие прохожие спешили по домам. Он посмотрел на часы. Половина девятого. Дошел до остановки. На скамеечке сидел мужичок, больше не было ни души. Через несколько минут пришел автобус второго маршрута, мужичок уехал. Андрей остался один. Где-то здесь, может, совсем неподалеку живет его дочь, ходит по этим улицам, ездит на автобусах и электричках, и даже не подозревает, что он, ее отец, ищет ее…
Автобуса все не было, как не было ни одного такси. Андрей попытался остановить частника, но напрасно – все спешили домой, и никому до него не было дела. Он был один в пустом, чужом городе, на незнакомой улице. Что он здесь делает? Ему уже стало казаться, что никто ему после стольких лет не обрадуется, ни Варя, ни дочка.
Еще раз взглянув на часы, Андрей перешел на другую сторону улицы и зашагал к вокзалу.
Может, в следующий раз…
Николаевский экспресс летел сквозь тьму, наматывая на колеса длинные километры до Петербурга. Из купе выглянул Костя.
– Ты чего не ложишься?
– Да не спится что-то, – ответил Андрей.
– А чего читаешь, интересно?
– Так себе.
– Ну пока, я ложусь, – Костя прикрыл дверь в купе.
В руках Андрея была книжка с рассказом «Московская любовь». Как он раньше не посмотрел на последнюю страницу? Там теперь фотографии авторов размещают.
С фотографии на него, улыбаясь, смотрела Варвара Лебедева.
Абсолютно незнакомое лицо.
Любовь – не вздохи на скамейке
«Любовь – не вздохи на скамейке…»
Любовь – это прогулка зимним утром на работу с милым. Звезды сияют на не проснувшемся небе, подмигивая и спрашивая, хорошо ли тебе? А тебе очень хорошо! Пусть Он не свободен, но сейчас Он с тобой и тебе рассказывает о далеких звездах…
Любовь – это когда завтра ваша свадьба, хоть она и мало похожа на свадьбу, то есть без фаты и без белого платья, а в скромном наряде, оттого что не в первый раз, но тебе верится, что точно в последний…
Любовь – это когда на рассвете лодка еле видна в тумане, и ты поймала огромного окуня, а это и не окунь вовсе, а твое большое счастье…
Любовь – это когда сводит зубы от ревности, и ты знаешь, что ему еще с кем-то приятно сходить на выставку твоего любимого художника…
Любовь – это когда ваш ребенок не родился, поняв, что не очень он тут кому-то нужен. Но Он переживает и грустит вместе с тобой…
Любовь – это когда есть силы ответить «нет» на его приглашение, и хватает смелости уехать с друзьями, чтобы своим безволием не разрушить остатки его любви к тебе…
Любовь – это росточек нового чувства на брусничной поляне, когда понимаешь, как нужна ты кому-то…
Любовь – это стоны страсти на сене в старом амбаре, ночью, и когда наутро все делают вид, что ничего не случилось…
Любовь – это полные корзины покрытых каплями дождя грибов, которые нет сил нести, и вы присели отдохнуть на заросшей травой тропинке, затерянные в северном лесу…
Любовь – это когда они вдвоем пришли к тебе, «прошлый» и «будущий», и ты должна выбрать одного, которому скажешь «Прощай!»…
Любовь – это пушистое полотенце, которым Он вытирает тебя на вечернем берегу лесного озера…
Любовь – это маковое поле, расшитое синими васильками, и Его взгляд, который Он не сводит с тебя – нежный и волнующий…
Любовь – это ежедневные звонки Его тебе за тридевять земель, когда все сказано, а просто хочется слышать голос. Еще и еще…
Любовь – это чудесное вино, вобравшее в себя солнечные лучи южной лозы, которое вы пьете в прибрежной таверне под веселые речи чуть хмельных друзей…
Любовь – это горькие слезы на лице и его рука, обнимающая твои плечи, когда вы вместе стоите на могиле любимой собаки…
Любовь – это морской закат, к которому ты плывешь в прозрачной воде, а с берега тебе машет твой милый, опасаясь, что ты заплыла слишком далеко…
Любовь – это белый искристый снег на лесной лыжне, и кажется, что вместе со снегом на тебя опускается счастье…
Любовь – это когда ты сидишь у постели и держишь его руку в своей, потому что тогда у него меньше болит сердце…
«Любовь – не вздохи на скамейке…»
По ту сторону
Она сидела перед могилкой своего любимого Конрада и с грустью глядела на почерневшие за ночь бегонии и бархатцы. Ведь говорили знающие люди – рано сажать цветочки, еще будут холода… Но когда на улице сияет солнце и плюс 25 – не верится, что будет мороз. А надо было думать, май в их краях такой капризный! «Как цветочки жалко… Придется снова сажать, позже.
Как ты ТАМ, мой котик, лапочка моя, моя Конрадинка? Скучаешь, наверное, без меня? А как я-то без тебя скучаю, все никак привыкнуть не могу… Но ты помни – я тебя люблю больше всех на свете»…
Светка погладила черный памятник, – такой же черный, каким был Конрад, – шепча ласковые, уменьшительные слова. Слушая ее, никто бы не подумал, что речь идет об огромном ротвейлере, который снисходительно-независимым взглядом смотрел куда-то в сторону с выбитой искусным художником фотографии на мраморе.
На глаза Светы опять навернулись слезы. Сколько раз она давала себе слова не плакать! Говорят, на том свете ОНИ, ушедшие, страдают от наших слез… Она еще раз попыталась уговорить себя, что ему там хорошо, он бегает,
