Я энергично закивал. Почти все туристы уже расположились в холле с рюкзаками.
Артур Митчелл продолжал яриться, а голландец беспомощно озирался по сторонам.
– Вообще я геологов с собой не беру, – сказал я, подойдя к Митчеллу. – Вы можете спокойно оставаться, опасность грозит только нашей группе.
– Нет-нет, – быстро пробормотал как по команде утихший англичанин, – мы с вами; тут мы никого не знаем.
– Тогда «вери квикли, унд шнеллер битте»! – гаркнул я на манер прапорщика.
Англичанин подскочил на месте, чем доставил мне огромное удовольствие. Словно детский игрушечный автомобиль, пробуксовав колесиком по песку, он сделал несколько нелепых движений ногами, будто механическая кукла, оставаясь на месте, а затем, чуть не сбив голландца, исчез за дверью их номера.
– А что насчет верблюдов? – спросил я молодого капитана. – Их подведут к воротам или как?
– Насчет верблюдов я не в теме, – протяжно проговорил юноша, – мне велено было передать, чтобы вы шли за мной к ангару с вездеходами…
– Тсс… – Я слегка толкнул его под локоть. – Это не стоит говорить вслух. Есть короткий путь?
– Да по улице проще – напрямик, – промычал тихонько капитан.
– Ну что? – Полковник потер ладони. – Отправляемся?
Рядом стоял Азиз, и глаза его сверкали: я проиграл – расформировать группу не вышло, а вот Азиз мне начал не нравиться всерьез.
– Еще раз повторяю. – Я грозно нахмурил брови. – Держимся вместе, никто не отстает, и идем очень быстро вот за этим человеком. – Я кивнул в сторону капитана. – Это эвакуация, нам необходимо срочно покинуть город, всем ясно?
– А где наши верблюды?! Там мои вещи есть! – Язык Дроновой слегка заплетался.
– Верблюды уже в точке эвакуации. Живее, живее!
Я искренне надеялся, что все так и есть, как я сказал.
Гомонящей и разболтанной шеренгой вышли мы из отеля «Гладиатор», как я искренне надеялся, в последний раз… Сенька… Да хрен с ним… дуралей… однако он всегда выкручивался…
– За мной, – неожиданно зычным голосом скомандовал капитан, – спокойным, но быстрым шагом!
Видать, он имел опыт общения с колонной гражданских.
Мы напоминали мне заблудившихся туристов, потерявших свой отель, которых ведет некий сейвер[6], призывающий всех к спокойствию.
Шумной толпой мы двигались к центру, за капитаном. Как я ни пытался наводить порядок и тишину – увы, все было тщетно. Наша группа слишком привлекала к себе внимание хотя бы своей массовостью.
Я старался всех раздражать – шел сзади и подгонял, иногда и легким подталкиванием. Ирина предусмотрительно шла рядом.
Я нервничал – глядя на пустынные утренние улицы Персеполиса, я бормотал вполголоса «все-все, до свиданья». Я хотел немедленно оказаться не тут, взять всех туристов, уменьшить их до размера шахматных фигур – и положить к себе в карман… И бежать…
Узкие шлакоблочные стены сменялись кирпичом и пластиком. Гулко отбивали подошвы сапог ритм по мостовой… Редко я видел в отдыхающих такое единство…
Вдруг… у меня случилось дежавю: мостовая… кривые улочки… группа, шагающая почти в колонну… «В Праге был двадцать первый день месяца адара пять тысяч триста сорокового года, полдень, – раздался голос, как я и ожидал, откуда-то сверху, – иначе – март одна тысяча пятьсот восьмидесятого! Ровно в полночь перед этим пражский раввин, великий каббалист Леви бен Бецалель создал своего Голема…»
Но никто не выглядывал из окон.
Кратер притих… Ветер обжигал холодом лицо. Тишину нарушал только треск ветряных генераторов и гулкое гавканье собак…
Всю эту дурацкую поездку меня преследуют одни неприятности… Ничто из задуманного не воплощается. Как мы вообще смогли при таких раскладах остаться живыми? Видно, хаос мешает даже смерти…
Автоматика вырубила вентиляцию в отеле «Гладиатор», мой баллончик уже должен был усыпить всю охрану, и я с Ириной…
– Еще два квартала… – выдохнул облачко пара молодой капитан.
Пару раз мы с полковником отгоняли от группы пьяных попрошаек, которые бесцеремонно хватали туристов за руки и даже пытались дергать застежки карманов на рюкзаках. Мне даже пришлось использовать приклад автомата, чтобы придать убедительность своим доводам.
Дронова, еще не окончательно протрезвевшая, поливала попрошаек отборной руганью, и они отвечали ей тем же. Ирине пришлось ее одернуть.
В вечерней прохладе от туристов уже шел пар – шагали все очень быстро, даже полячка и англичанин.
– Куда бежим, почему бежим? – задыхаясь, бормотала Аюми под топот сапог по булыжной мостовой. Она опасливо озиралась по сторонам и пыталась спрятать голову в плечи.
Свет почти не горел, и только призрачное сияние облаков и краешек неба, где укрылся восход над восточной стеной кратера, давали какое-то освещение.
Капитан свернул во дворы каких-то поржавевших бочкообразных строений неясного назначения (не хотелось бы думать, что там живут люди), и под кудахтанье разбуженных кур и гавканье домашних церберов мы пересекли залитую мазутом площадку с ржавым остовом пассажирского автобуса с заделанными пластиком окнами.
Капитан подвел нас к зданию из гофрированного металла с надписью «Ангар Городского ополчения. Вход по пропускам».
Он отворил массивную дверь, которая резко заскрипела в предутренней тишине.
В ангаре было темно, и поступил приказ зажечь фонари. Наконец наш провожатый осветил ярким пятном света кирпичную будку с дверцей. Это оказался вход в уже знакомое нам подземелье. Оно произвело на туристов неизгладимое впечатление: у Аюми на время даже пропала паника.
Внизу, в тоннеле, никакого транспорта не было, и мы продолжили путь пешком, наполняя пространство вокруг гулким эхом шагов и шорохами. Все притихли, поглощенные этой какофонией звуков.
В коридорах горел тусклый и редкий свет, поэтому фонарей не выключали.
Вдруг из-за очередного поворота стали появляться шагающие нам наперерез темные силуэты людей. Нас ослепили встречным светом фонарей.
– Приказ восемнадцать! – громко сказал капитан.
– Приказ одиннадцать, – хрипло ответил голос со своеобразным акцентом.
Я понял, что перед нами Диего со товарищи.
– Все в порядке, Странный? – Диего был облачен в неуклюжий черный комбез военно-космических сил с тяжелым бронежилетом и эмблемой десанта: такие иногда носили паладины. Сзади у него висел здоровенный рюкзак. Со стороны Диего напоминал космонавта, впервые высаженного на Луну.
В окружении здоровяков-телохранителей он даже больше походил на приземистый луноход.
