вызывал у меня вовсе не Будапешт, а как раз именно Бухарест, где события могли пойти как угодно. Уже было совершенно ясно, что «хитрый план Кароля» не стал таким уж сюрпризом для его генералитета, и те решили сделать ход первыми, перехватив инициативу и фактически оттерев монарха от принятия решений.
Собственно, как мне это виделось отсюда, Кароль II отчаянно пытался выиграть время, надеясь либо на чудо, либо на то, что ситуация как-то изменится, ведь, по словам генерала Дитерихса, румынский король вполне осознает слабость своей армии, а рассказ Оленьки лишь подтверждает тот факт, что ее царственный супруг не такой уж и дурак, каким хочет казаться.
Что ж, он, может, и не дурак, но время свое безнадежно упустил. Кароль сейчас чрезвычайно слаб и уязвим, а позиции его весьма и весьма шатки. По аналитике из Румынии, вопрос отречения нынешнего монарха практически решен среди элит, и если мы не вмешаемся в ближайшее время и самым решительным образом, то Оленька запросто может лишиться короны, а вместе с ней короны лишится и ее еще не рожденный сын. Такие вот у нас дела.
Собственно, Кароль наконец-то четко понял, что без опоры на Россию он власть не удержит, и полгода метаний лишь ухудшили его положение. Да, понимаю, опора на иностранные штыки – штука весьма неприятная, но сейчас без русских штыков ему не обойтись. И вообще без поддержки со стороны Единства и всего Новоримского Союза.
Я вышел на смотровую площадку и присоединился к сыновьям. Внизу проплывал город.
– Па, а мы уже на второй круг пошли.
Георгий указал на приближающееся море. Бросаю взгляд на командира корабля полковника Кононова. Тот утвердительно кивнул:
– Приказа идти на посадку не поступало, государь.
– Мой поезд на станции?
– Так точно, ваше всевеличие.
– Хорошо, Василий Егорович, заканчивайте облет, и швартуемся.
Полковник козырнул и стал отдавать приказы команде. Я же вернулся к лицезрению окрестностей и достопримечательностей.
Под нами проплыла железнодорожная станция и Городской сад. Мой взгляд непроизвольно зацепился за ажурную конструкцию парашютной вышки. Что ж, инженеру Шухову удалось создать типовой проект, который был сравнительно дешев, достаточно красив и максимально функционален. Так что мы теперь такие вышки строили во всех основных городах, а в крупных полисах они возводились во всех приличных парках. Равно как создавалась целая сеть аэроклубов. Конечно, большую часть летного состава комплектовали из переживших Великую войну наших и иностранных самолетов, которых в Европе было огромное множество и которые продавались буквально по бросовым ценам.
Немало было аэроклубов, которые имели не только летное поле и ангар, но располагали даже ремонтными мастерскими и конструкторскими кружками, которые из всякого рода летных подручных материалов создавали местные варианты планеров. Да, большей частью это были довольно неказистые уродцы с ужасными летными характеристиками, даже не имеющие шанса оторваться от земли, но мне важен был сам факт технического творчества, ведь именно так и именно там рождаются будущие Королевы и Гагарины, Циолковские и Жуковские, Илюшины и Яковлевы, Цандеры и Янгели. Тысячи и тысячи самородков земли Русской. Самородков, влюбленных в небо и верящих в светлое грядущее. В города на Луне и в яблони на Марсе. Люди, которые и будут творить наше будущее. Будущее в том числе и таких вот городов, как Мариуполь.
Внизу проплыл центр города с подпирающими небо колокольнями церквей. Вот мост через Кальчик и длинная дорога в сторону заводов «Никополь», «Русский Провиданс», «Мариупольмаш», «Азов-Тесла». Дорога, сверкающая на солнце новеньким рельсами трамваев.
Что ж, в отличие от моего прошлого-будущего, сейчас весь город находился сугубо на правом берегу Кальмиуса, весь левый берег, относящийся к области Войска донского, был практически необжитым, не считая нескольких сторожевых построек перед Горбатым мостом. Впрочем, сейчас на берегу было довольно оживленно, ведь встречать меня приехала целая делегация «лучших людей Дона». Что ж, придется уважить и ступить на левый берег.
Да, Мариуполь строился. Я помнил прошлогоднюю аэрофотосъемку и могу сказать, что многое изменилось. Ну, посмотрим. Для того я сюда и прибыл с инспекцией.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МАРИУПОЛЬ. 9 мая 1919 года
«Империя» плавно опустилась на летный стол, жестко удерживаемая на месте тросами, моторами и самой причальной мачтой. Спустили трап, и первым на землю сошел, как и положено, командир корабля полковник Кононов. Стоящие у раскрытой двери гондолы улыбчивые стюардессы сказали несколько дежурных фраз, и я, признаться, уже ожидал от них услышать что-то наподобие приглашения и в дальнейшем пользоваться услугами «Имперских авиалиний». Но нет, на то он и «Борт № 1», чтобы избавить своего августейшего пассажира от всяких рекламных глупостей.
Да, визуально мой борт мало отличался от пассажирских «номерных» «Империй». Разве что две батареи спаренных 20-миллиметровых германских пушек системы Беккера, произведенных в Санкт-Петербурге по лицензии, и счетверенный пулемет системы Максима выдавали в дирижабле что-то не совсем обычное. Понятно, что бой в воздухе мы вести не собирались, для этого почти всегда есть авиационное охранение в виде истребителей и летающих батарей Си-30АБ, являвшихся настоящими воздушными крепостями, ощетинившимися во все стороны автоматическими пушками и пулеметами, но, как говорится, береженного Бог бережет.
Внутри же «Борт № 1» и вовсе мало походил на свои пассажирские систершипы. Несколько кают, салон и, собственно, мини-Ситуационный центр из нескольких офицеров и мощной радиостанции. И даже конюшня, если понадобится. Конечно, начинка и возможности дирижабля значительно уступали возможностям императорского поезда, но тут уж ничего не попишешь: грузоподъемность и объем гондолы значительно уступали железнодорожному составу из полутора десятков вагонов.
В пользу дирижабля была скорость, возможность двигаться напрямую и независимость от наличия железнодорожных линий. Из минусов была высокая парусность, необходимость в причальных мачтах и огромных ангарах, зависимость от погоды и… пожароопасность.
Собственно, катастроф с дирижаблями случалось не так много, как это могло показаться обывателям в моем прошлом-будущем. «Гинденбург» еще не сгорел, и вообще еще не был даже в проектах, других громких происшествий тоже пока не наблюдалось, а поезда и автомобили также имели свойство попадать в различные неприятности. Как сейчас помню, как царственный папА держит на своих плечах крышу вагона, пока все семейство спешно покидало разрушенный императорский поезд. И как папА, словно разъяренный зверь, буквально раскидывал обломки вагона, пытаясь найти среди стального и деревянного месива мою перепуганную тушку. В смысле прадеда тушку. Нашу тушку, в общем. А вы говорите – дирижабль.
Понятно, что мой нынешний поезд совсем не ровня прежнему поезду папА. Броня, амортизация, конструктивные особенности, позволяющие минимизировать последствия любой катастрофы, но все же зарекаться от возможной опасности я бы не
