поступить в такой ситуации. У меня не было поклонников, и я сама не страдала безответной любовью. Так что, я не знала – могу ли я вообще судить кого‑либо, не зная, как отреагировала бы сама.
Дверь открылась спустя пять минут моих глубокомысленных раздумий, и в кабинет вошёл Вильгельм. Он не удивился сидящим тут нам, прошёл к столу и сел на его краешек, сложив руки на груди. Злости в его глазах я не видела, лишь челюсти были стиснуты, а поза говорила о задумчивости и нежелании сюда приходить. Почему‑то мне показалось, что мужчина очень устал и очень сильно жалеет о том, что забрал меня из Дома. Возможно, это было выдумкой, но она была бы логичной. Какой отец захочет себе дочь, что вечно попадает куда попало и ввязывается в неприятности, если, конечно, сама их не создаёт? Правильно, откуда мне знать? У меня же никогда не было отца, да и сама я вроде не похожа на папулю.
– В качестве меры наказания, вы обе будете отправлены на хозяйственные работы по облагораживанию школьной территории, – официально произнес мужчина, оглядывая нашу парочку строгим взглядом.
Мы слаженно кивнули, я лично опустила взгляд, чувствуя, как от стыда бросило в жар. Неужели совесть проснулась? Может быть, просто нечаянно забрела и сейчас убежит, пока я не придумала оставить эту негодяйку себе?
Не скажу, что я не была рада очередному "легкому" наказанию – моя душа ликовала, а шкала страха перед отцом быстро спустилась на несколько делений. В Доме определенно было хуже. Здесь самым жутким было осознание того, что меня легкой рукой могут отправить обратно. А это в свою очередь значило, что нужно найти или узнать условия, при которых получение обратного билета станет невозможным.
Кажется, во мне просыпается расчетливость и меркантилизм, который я еще в детстве пыталась запрятать как можно глубже. Получилось, конечно, хреново, но сейчас явно был перебор с этими качествами моего характера.
– Леди Блек, я вынужден сообщить Вашей матери о произошедшем инциденте.
Я, было, встрепенулась, но потом осела, понимая, что Вильгельм не мог знать о моей "маме". Он вообще ни о чем, кроме того, что записано в документах, не мог знать.
Девушка рядом заерзала на диване, затем привстала и в умоляющем жесте произнесла:
– Лорд Директор, прошу Вас, не говорите ей ничего…
В глазах ее появились крупные капли, но она сдерживала слезы. Крайне противоречивые действия – вести себя как королева, лезть в драку из‑за парня, но настолько сильно бояться собственной матери. Зачем косячить, если не хочешь расстроить? Может она настолько боится её?
Я подняла взгляд и отчетливо поняла, что я поступала точно так же: вечно лезла в передряги, а потом корила себя за проделанное, потому что мама переживала из‑за меня. Легко видеть недостатки других, со своими, точно такими же разбираться намного сложнее.
– Леди Блек. Это уже четвёртый инцидент за месяц! Более я не стану делать исключений, – как обычно был строг папандр.
Другой бы уже пять раз повелся на слезы и страх в глазах девушки. Но Лорд Асгард не был бы самим собой, если бы не мог быть строгим даже перед милыми котятами в корзинке.
Девушка надулась, показывая всем, что роль была отыграна ею не так хорошо, как планировалось. Я же поверила ей, не сомневаясь. Все же этот мир совсем не так прост, как мне показалось изначально. Не скажу, что фальши и притворства не было на Фобосе, но эта ситуация просто кричала о том, что здесь ее несколько больше. Ну, или я просто пытаюсь оправдать место, где прожила, каждый раз раздувая из маленькой проблемки катастрофу мирового масштаба.
– Вы свободны.
Странно, что мне мужчина не сказал и слова. Возможно, он догадался, что инициатором была не я. Как бы то ни было, но это вселило в меня надежду на справедливость. Может быть, это место поможет мне стать тем, кем я хочу? Может быть, именно здесь находится если не эпицентр, то, как минимум, отправная точка идеальной жизни?
Мы почти синхронно поднялись и побыстрее ретировались, чувствуя задумчивый взгляд директора Белокаменного замка спиной.
10
Стоило щелкнуть дверному замку, как девушка оперативно вытерла "муляжные" слезы рукавом рубашки и, презрительно оглядев меня с высоты своего роста и высоченных каблуков, задрала голову как можно выше и отправилась покорять школу своим видом.
Я же осталась стоять, с интересом смотря на открытые до середины голеней ноги. По какой такой причине ей можно разгуливать в подобном виде по Белокаменному замку, а остальные девушки должны ходить чуть ли не в балахонах? Подумав о том, что нужно поинтересоваться об этом у Барсика, я спустилась на первый этаж.
Смысла торопиться я не видела потому, как приблизительно полчаса от начала урока уже прошло. Хотя, кто сказал, что уроки тут будут длиться столько же, сколько на Фобосе? Может они длиннее, может короче, однако идти в кабинет, где сидят такие же, как эта девушка, не хотелось. Я боялась, потому что меня вновь могли не принять, или еще что похуже. Я боялась стать очередным изгоем.
Знаю, что зависимость от людского одобрения – чертовски плохое качество. И я избавилась от него, по крайней мере, мне так казалось. Да только отчего ноги подкашиваются и трясутся руки?
Под ногами застучала каменная кладка, в нос ударил запах свежескошенной травы. И тут и там лежали пучки зелени, еще недавно неделимые со своими половинками. Тропинка закончилась входом в башню и быстрым бегом по лестнице, от которого стучало сердце и все нехорошие мысли улетучивались.
Я справлюсь. Как бы страшно мне не было.
Расписание гласило, что у боевого факультета второго года обучения сейчас история, так что я живо оглядела коридор, в поисках нужного кабинета. И пошла направо в сторону увеличения нумерации.
Как было понятно из списков, в этой школе учатся два года. Потому здесь дублировались группы, и писался год выпуска каждого факультета. Почему так мало лет обучения, и по какой причине я находилась в старшей группе – непонятно, но что я точно уяснила: чуть больше чем через полгода мой выпуск.
Я встала перед деревянной лакированной дверью и вздохнула столько кислорода, сколько были способны вместить мои легкие. Ритмичный стук по деревянной поверхности, и я открываю дверь. Вхожу в просторное помещение, устроенное по типу аудитории – кафедра с преподавателем за ней, напротив – длинные столы, поставленные лесенкой.
Молодая учительница с улыбкой потрясла указательным пальцем и указала мне
