связанный с Манхэттенским институтом политических исследований, инициировал несколько кампаний, обвиняющих начальные школы в преподавании BDSM - дикое утверждение, которое отражает скорее неистовую фантазию, чем реальную педагогику. Его склонность к разжиганию антиакадемических страстей правых движений основана на радикальном сокращении обоих наборов аргументов в пользу зажигательных фантазмов. Оппозиция Руфо против критической расовой теории не позволяет поместить эту теорию в рамки черных исследований и черного феминизма, и , очевидно, не может различить совершенно разные парадигмы Анджелы Дэвис и Кимберли Креншоу, например, поскольку он позволяет CRT обозначать все, что связано с расовыми исследованиями. Никто из его последователей не интересуется различием между черной феминистской мыслью и марксизмом или критическим взглядом на то, как равенство может быть более полно востребовано в суде и вне его. Фактическое содержание сексуального образования или критической теории права не имеет значения, поскольку каждая позиция сводится к общему обвинению: "Ваша страна расистская" или "Вы должны стать геем или сменить пол!". Представляется, что педагогика заинтересована только в том, чтобы заставить белых людей чувствовать себя плохо или убедить молодых людей быть геями или трансами. Она представляется как педагогика морального осуждения или одобрения и, таким образом, упускает более общие цели расовых и гендерных исследований. Ведь одно дело - осуждать все формы расизма, что, безусловно, правильно, а другое - понимать, как расизм работает, каковы его различные формы и каковы были реакции и сопротивления расизму на протяжении времени. Знаем ли мы, например, что мы понимаем под словом "раса"? Как возникла эта категория и с какой целью? Аналогично, "гендер" - это лишь одна из теоретических точек отсчета в феминистских и гомосексуальных исследованиях, и существует множество вариантов того, что он означает, как исторически, так и теоретически. Другими словами, это проекты знания с открытыми вопросами, поскольку академические области, подобные этим, основаны на проблематике, а не на догмах, что является одной из причин, по которой академическая свобода остается столь важной для защиты.
Если мы спросим, что является "критическим" в критической расовой теории или даже в формах гендерных исследований, связанных с критической теорией, ответ потребует некоторого терпения. Критика - это не осуждение или абсолютная оппозиция: это исследование условий возможности определенных концепций, которые либо принимаются как должное без обоснования, либо наделяются значениями, которые устанавливают их как сверхдетерминированные. Идея критики заключается в том, чтобы открыть мышление для более исторического и структурного анализа места гендера и расы в обществе, включая неизбежные и вытекающие из этого пути взаимосвязи двух категорий. И все же в антиCRT-вражде методология воображается как содержащая все работы по расе, которые осуждают расизм, или все работы по расе, которые пытаются понять, как раса и расизм были исторически и экономически произведены. Эта работа понимается не иначе как атака на белых людей, хотя в центре внимания, безусловно, находятся способы, которыми превосходство белых воспроизводило себя почти во всех превратностях социальной и экономической жизни на протяжении веков. Теория, методология, посвященная достижению расового равенства, превращается в атакующую машину, которую необходимо уничтожить, чтобы защитить белых людей - или их претензии на превосходство - от вызова. Проблема в том, что белых людей заставляют переживать из-за своей белизны, страдая от заниженной самооценки, или, скорее, в том, что белых людей просят присоединиться к усилиям по противостоянию и ликвидации белого превосходства? Белое сопротивление CRT отказывается оплакивать именно потерю этого само собой разумеющегося превосходства. Хотя оплакивать его нужно, и, надеюсь, скоро.
Находятся ли дети под угрозой из-за CRT или того, что CRT стал обозначать? Или это повседневная пресуппозиция превосходства белых, которая разрушается рядом работ в области расовых исследований, стремящихся осветить долгий и болезненный путь к существенному расовому равенству в Соединенных Штатах? Если быть белым - значит быть супремасистом, то критика превосходства белых будет восприниматься как противостояние всем белым людям. Вместо того чтобы заняться поставленными вопросами, в том числе почему расовое превосходство так долго принималось или какие формы оно все еще принимает, чтобы более четко подумать о том, каким может быть радикальное равенство, антиCRT отвечает принятием белизны как раненой идентичности. Таким образом, сопротивление тому, что называется CRT, само по себе является отказом потерять это превосходство, отказаться от него, разобрать его на части и столкнуться со свежей идеей совместной жизни на основе радикального равенства. "Идеология бодрствования" теперь содержит в себе и "КРТ", и "гендерную идеологию", а атака на "бодрствование" вдохновляется психосоциальной фантазией о том, что утрата патриархального, гетеронормативного и белого супрематического социального порядка невыносима, равносильна социальной смерти и, порой, физической опасности. Очевидные опасные фантомы, объединенные теперь под рубрикой "проснувшиеся", фигурируют как агенты вреда и разрушения, и они собирают гендер, расу и сексуальность как различные версии этой мнимой опасности. И как только они появляются на фантазматической сцене в качестве опасных акторов, их необходимо остановить любыми средствами, включая насильственные. Эта антипробужденческая риторика нападает на образование и здравоохранение, морализируя свое противостояние "индоктринации", но затем навязывает доктрину, которая лишает молодых людей знаний и медицинской помощи и воспроизводит превосходство белой расы, присваивая антидискриминационное законодательство и статус жертвы для белых людей в своих собственных разрушительных целях. Кто кому вредит в этой сцене, в этой инверсии? Как "мораль" служит целям политического садизма, заглушая и подчиняя тех, кто стремится обрести голос, равенство и свободу? Если "любовь" была сведена к обязательной гетеросексуальности, а ненависть распространяет искажения собственного производства, чтобы оправдать поджигательские атаки на критическое мышление, общественные движения за свободу и справедливость, гендерные и расовые исследования и академическую свободу, то именно те, кто стремится жить и дышать в условиях свободы и равенства, страдают больше всего, будучи превращенными в демонические и опасные силы. Под ударом оказываются не только принципы свободы и равенства, но и все те, кому эти принципы необходимы для жизни.
Глава 4. Трамп, секс и Верховный суд
Может показаться, что в проведенном до сих пор анализе не затронут ключевой вопрос, вызывающий большую часть общественного беспокойства по поводу "гендера", а именно: следует ли понимать пол как неизменный. Не заключается ли проблема гендера в том, что он навязывает материальной реальности искусственность, подменяя фальшь чем-то прочно истинным? На самом деле термин "гендер" не отрицает материальность тела, а лишь задается вопросом о том, как оно оформлено, через какие средства массовой информации представлено и как это представление влияет на то, что мы о нем понимаем. Интересно, что для того, чтобы утверждать, что пол неизменен, требуется определенная работа. Известно ли, что он неизменен без того, чтобы быть установленным как таковой? Кто устанавливает это, с помощью
