и какое преступление предусматривает статья 112 УК РФ. Но признаваться в этом он не подумал.
— Гарантирую, что о-очень скоро! — в этом месте голос прокурора сорвался на взвизг. — Я наведу порядок и в бюро судебных экспертиз! Эксперты будут в первый же день давать окончательное заключение!
— Дилетант! — презрительно хмыкнул моложавый крепыш-подполковник, сидевший от Кораблёва через проход.
Саша мысленно развил его тезис: «Откуда у Терминатора возьмутся навыки по части предварительного расследования, коли он — замшелый аппаратчик?! Пять лет отбарабанил начальником отдела кадров! Из прокуратуры в своё время свалил на повышение в обком КПСС. Прибежал обратно в девяносто первом, когда партия приказала долго жить».
Эти вехи трудовой биографии Бочкарёв скромно умалчивал, когда вещал массам о своём гигантском надзорном опыте. Их раскопала в интернете продвинутая следственная молодёжь.
Начальник областного УВД Малышев решил вставить слово, интонационно стараясь сделать его веским:
— Товарищ прокурор, проверки в отношении сотрудников не должны дезорганизовать нашу деятельность по охране правопорядка.
На разочарованных лицах его подчинённых явственно читался вопрос: «И это всё, на что способен генерал?»
А что мог предпринять в сложившейся ситуации человек в погонах? Призвать к силовому противостоянию с прокуратурой? Обнажить наградное оружие и заставить Терминатора прилюдно сожрать приказ Генпрокурора, а заодно казённый галстук?
Кораблёв видел, как сквозь растерянность на лице генерала проступает выражение озлобленного упрямства. Вероятно, указания им будут даваться за плотно закрытыми дверями в родной вотчине. С учётом мощного административного потенциала милиции, вариантов помериться приборами имелась масса. Можно, к примеру, ГИБДД дать команду на отлов прокурорских, частенько управляющих автотранспортом в состоянии алкогольного опьянения…
Следующий контрудар Саша смоделировать не успел, начался второй акт Марлезонского балета. Ещё более нелепый, чем первый. Бочкарёв начал стругать подначальных в присутствии ментов. Вооружившись толстым синим карандашом, открыжил первую строчку подготовленной ему справочной таблицы.
— Острог!
Аркадьич вскочил, бурый, как варёная свекла. Оправдывая таким образом свою фамилию.
— Застегнитесь! — повелел Бочкарёв.
Аркадьич засуетился и не с первого раза сумел протолкнуть золочёную пуговицу в петельку кителька.
— Буров, у вас двести семь дел возбуждено из отказных за три последних года и первый квартал текущего. Больше всех в области! А сколько процессуальных проверок в отношении работников милиции проведено?
— Сто десять.
— Почему так мало?! Приказ был к сегодняшнему дню проверить все факты укрывательства!
— Объём очень большой. Не успели.
— Что вы там бубните, Буров? Говорите членораздельно!
— Не успели.
— Когда начали?
— В четверг, как только факс от вас пришёл.
— В четве-ерг?! Вы три года назад должны были озаботиться данной проблематикой!
— Дык, не поступало раньше таких указаний! — Аркадьич развёл в стороны руки, открыл широкие вспотевшие ладони.
Вылитый трудяга-землепашец, распекаемый злым барином. Для полного сходства межрайпрокурору оставалось только с хрустом почесать в затылке.
— А уголовных дел сколько возбуждено?
— Дык, ни одного пока…
— Бездельники! — взбеленился Бочкарёв.
Личина безнадёжного простака, с которого нечего взять, в очередной раз спасала Аркадьича.
— Сади-итесь уже! — брезгливо дал отмашку облпрокурор.
Аркадьич опустился на сиденье мокрый. Сунул руку за борт мундира, помассировал левую сторону груди, тяжко выдохнул.
Бочкарёв поднимал подчинённых по списку. Процедура публичной порки выглядела унизительно. Прокурорский авторитет игнорировался напрочь.
Особенно фарсовым вышел диалог с Евдокией Фадеевной Токаревой, прокурором маленького райцентра Клеверово, граничившего с Нижегородской областью.
— Что вы не сделали?
— Не проверили проверки в порядке статей 144–145 УПК РФ, Виктор Арнольдович! — Токарева, пышка предпенсионного возраста в нелепо сидевшей на ней форме сильно напирала на «о».
— А что нужно сделать?
— Провести проверки в порядке статей 144–145 УПК РФ, Виктор Арнольдович!
— А по результатам проверок что нужно сделать? — Бочкарёв, словно с умственно отсталым ребёнком говорил.
— Возбудить уголовные дела, Виктор Арнольдович!
Саша опустил голову, прикрыл глаза ладонью. Стыдно было за коллег перед милиционерами.
Избиение младенцев дало осечку на прокуроре Григорьевска, второго по величине города области. Он сидел слева от Аркадьича и поднялся стремительно, но без колготы. Это был поджарый, спортивного толка брюнет с умным и смелым взглядом. Непокорный расчёске вихор, нависший над высоким лбом, придавал старшему советнику юстиции Белкину хулиганистый вид.
Григорьевск соседствовал с Подмосковьем и потому криминогенная обстановка в нём зашкаливала. Город сотрясали настоящие гангстерские войны. Милиция была никудышной. Столица переманивала сотрудников большими зарплатами. Областному УВД то и дело приходилось командировать в Григорьевск личный состав из других районов. Вахтовым методом затыкали кадровую прореху. Понятно, что КПД временщиков стремился к нулю. Раскрываемость была фантастически низка. Правоохранительные органы грызлись меж собой, обвиняя друг друга в смертных грехах. Прокуроры менялись, как перчатки, пока в двухтысячном году не назначили Белкина. Методом кнута и пряника тот сумел установить баланс среди силовиков, направить их энергию в общее русло. Начали раскрываться резонансные убийства. Бандосы пошли за решётку, воздух в районе стал почище. Ситуация более-менее стабилизировалась. До настоящего времени она оставалась сложной, однако контролируемой.
Руководство ценило Белкина. Он не зазнался, но цену себе знал. Его отличала самостоятельность во взглядах, порой отдающая вольнодумством.
Низкий процент раскрываемости вносил в работу Григорьевской милиции свою специфику. Укрывали там относительно немного. Какой смысл «жать» заявки, если, один пёс, не выбраться из аутсайдеров? Соответственно, количество преступлений, поставленных на учёт из укрытых, было небольшим.
Этот показатель вызвал сомнение у прокурора области. Потеребив верхнюю губу, он заявил, что разницы нет — пять преступлений сокрыто или сто пять, виновные должностные лица обязаны понести наказание.
— Почему ни один из руководителей ОВД не привлечён к уголовной ответственности? Мне кажется, вы срослись с милицией! — такой упрёк он адресовал Белкину.
Разумеется, Бочкарёв понимал, что перед ним не трепещущая лань Токарева и не покладистый Аркадьич. Потому интонацию избрал индифферентную. Но ему важно было показать, что неприкасаемых для него не существует.
В эту минуту Саше Кораблёву больше всего хотелось, чтобы Белкин опроверг несправедливое обвинение в панибратстве с ментами. Рассказал бы пришельцу с Урала, как, заступив на должность, лично расследовал уголовное дело в отношении тогдашнего начмила Григорьевска, заказавшего убийство банкира. Как в прошлом году посадил отмороженного опера РУБОПа за вымогательство.
Но Белкин и не подумал оправдываться. Уверенным, чуть ироничным тоном круглого отличника, назубок знающего предмет, он выдал складную тираду:
— Предлагаю разобрать конструкцию статьи 285 УК РФ, по которой предлагается квалифицировать действия начальников органов дознания, утверждавших незаконные решения. Самое уязвимое место — доказывание субъективной стороны. Второй скользкий момент — последствия. Признает ли суд существенным нарушение прав граждан либо интересов государства, если возбужденное прокурором дело останется «глухарём»?
Саша слушал очень внимательно. О невозможности доказать умысел они с Аркадьичем говорили. А вот толковая мысль о последствиях им в головы не пришла, её
