тебя.
Его признание ошеломляет ее, но у нее нет времени осмыслить его слова, потому что дверь распахивается. Мужчина с налитыми кровью глазами смотрит на нее, покачиваясь на нетвердых ногах, одетый в заляпанную белую рубашку и шорты-карго.
И вонь. От него пахнет самой смертью, сочетанием табака и приторно-сладкого алкоголя с привкусом чеснока для тела.
Он Альфа, это ясно. Когда он чувствует ее Омега-сущность, он наклоняется и дышит на нее своим гнилостным дыханием.
— Ты та девушка? — невнятно произносит он, и его потрескавшиеся губы складываются в улыбку. Его зубы наполнены темным привкусом жевательного табака, и все в ней хочет убежать.
Это лицо настоящего монстра.
Но рядом с Эриком она набирается храбрости и говорит. — Ты Рональд? — Ее голос звучит увереннее, чем она сама чувствует.
— Да. Это я. Ты та самая Омега. Девушка из грузовика.
У нее кружится голова, потому что она понимает, что он узнает ее.
Теперь в этом нет сомнений. Он был за рулем автомобиля, который сбил ее семью.
— Ты убил мою мать и сестру. — Ее сердце бешено колотится в груди, когда она сталкивается с человеком, ответственным за ее ночные кошмары и ненависть к себе. Он прислоняется к дверному проему и ухмыляется.
— Ты выбралась, верно? Я видел, как ты ползала. Подумал, что с тобой все будет в порядке.
Чем больше он говорит, тем сильнее ее тошнит. — Ты видел, как я выходила из машины?
Эрик рычит у нее за спиной, и Альфа бросает на него остекленевший взгляд. — Конечно. Хотя мне пришлось быстро уехать. Был пьян и все такое.
Ее трясет, но она не знает, от боли это или от гнева.
— Ты оставил там умирать трех женщин. И две умерли.
Рональд просто пожимает плечами. — Ну, тебе никто не поверит. А теперь убирайся нахуй с моего крыльца, сука. Прежде чем я достану свой дробовик и пристрелю вас обоих.
Эрик протискивается перед ней и с ревом бросается на Рональда. Мужчины падают на дешевый пол, и она с криком врывается внутрь. Но драки почти нет, потому что через секунду Эрик оказывается над ним с пистолетом в руках.
— Мы не обязаны… — начинает другой Альфа.
— Заткни пасть! — Эрик рычит, его пистолет направлен мужчине в голову. — Скажи еще одно гребаное слово, и я убью тебя прямо здесь.
Она застыла в шоке, наблюдая, как Эрик достает галстук-молнию и связывает запястья Рональда. Он поднимает его, затем толкает на потрепанный серый диван.
— Ты в порядке, детка? — Мягко спрашивает ее Эрик, все еще направляя пистолет на Рональда.
— Да, — говорит она, медленно проходя через гостиную. В доме воняет сигаретами и старым пивом, на грязном коричневом ковре валяются окурки и консервные банки. На стенах, которые когда-то были белыми, за долгие годы появились желтые пятна от курения.
В углу стоит телевизор с разбитым экраном. На потертом кофейном столике разбросаны обеды, приготовленные в микроволновой печи.
— Ты так живешь? — Шепчет она. Она выглядывает из-за угла и видит его дробовик у задней стены.
Эрик держит пистолет направленным на Рональда, его мускулистые предплечья напряжены. — Что это будет, малыш?
Рональд начинает плакать, жалобно скуля. Его лицо становится ярко-красным, и он плачет, как малыш.
Это приводит Элли в бешенство.
— Заткнись, — шипит она, подходя, пока не оказывается всего в нескольких дюймах от него, но вне линии огня Эрика. — И посмотри на меня.
По лицу мужчины текут мерзкие слезы и сопли, но он подчиняется.
— Ты убил всех, кто был мне дорог. Ты разрушил мою жизнь. — Она рычит. — И ты не проявил никакого раскаяния. Ничего.
Запах Эрика меняется по мере того, как растет его гордость за нее. Это побуждает ее продолжать.
— Ты знаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Я пытаюсь видеть хорошее в худших типах людей — людях, которых некоторые назвали бы монстрами.
Рональд шмыгает носом. — Мне жаль. Мне правда жаль.
— Как меня зовут? — Она рычит на него. — Если вам так жаль, потрудились ли вы хотя бы посмотреть имена ваших жертв? — Ее визг эхом разносится по всему дому, когда Рональд всхлипывает.
— Я не… я не…
— У тебя нет угрызений совести. Тебя никто не спасет. Ты отнял две жизни, а потом отказался от своей, чтобы жить вот так.
Она закусывает губу, чтобы не заплакать, но ее голос срывается. — Никто не может тебе помочь, Рональд. Я надеялась, что смогу простить тебя, когда узнала, что мы едем сюда. Но в мире недостаточно прощения, чтобы спасти тебя.
Она делает шаг назад и смотрит на Эрика, указывая на его пистолет. — Отдай его мне.
Рональд кричит, ерзая на диване и пытаясь соскользнуть с него.
— Я сказал, не шевелись, черт возьми! — Эрик рычит, и его попытки пошевелиться прекращаются.
Элли подходит к нему, проводит рукой по его плечам. — Дай это мне, Эрик.
Впервые Эрик кажется встревоженным. — Ты уверена, детка? Пути назад нет. Никогда.
Крики Рональда становятся для нее фоновым шумом, когда она заново переживает день аварии.
Стекло врезается в ее ладони.
Крики ее мамы, переходящие в искаженный стон, когда пламя пожирает ее.
Кожа Джульетты сливается с кожей пассажирского сиденья…
— Я уверена.
Эрик взвел курок пистолета и осторожно протянул его ей. Он обхватывает ее руки своими и слегка поворачивает пистолет, пока тот не оказывается точно нацеленным в голову Рональда.
— Тебе просто нужно нажать на курок, милая.
Ее руки дрожат, и Эрик крепко держит ее. — Ты сделаешь это со мной? — Шепчет она, и его руки сжимаются крепче.
— Конечно. — Ее палец тянется к спусковому крючку, и его палец следует за ней. Когда их пальцы касаются спускового крючка, Эрик приближает губы к ее уху.
— Я так горжусь тобой, детка.
Вместе они стреляют.
ЭРИК
Рональд умирает бесцеремонно, совсем как Джерард. Он валится на диван, по его лбу стекает темно-красная лужица.
Он не испытывает угрызений совести. Он их не заслуживает.
Но он чувствует потрясение Элли, когда она роняет пистолет, ее рубашка и руки теперь в брызгах крови.
— Эрик, — шепчет она, уставившись на свои руки. — Эрик…
Он притягивает ее в свои объятия, когда она дрожит. — Не смотри на него, детка, — шепчет он. — Теперь все кончено, хорошо? Ты в безопасности. — Он целует ее в макушку. — Я обещаю. Я здесь. Ты в безопасности, детка, и он больше никогда не причинит тебе вреда.
— Я убила его, — бормочет она ему в грудь. — Я… меня могут арестовать…
— Нет, этого не будет. Я собираюсь обо всем позаботиться. — Она поднимает голову с его груди, и
