пучок, которые резко контрастируют с белым халатом.
— Позвольте представиться, — говорит она красивым грудным голосом, — меня зовут Алиса, и я один из врачей, присматривающий за вами.
Мне удаётся рассмотреть её получше. Эта Алиса однозначно очень привлекательная. Выразительные скулы на фоне рыжих волос выглядят очень страстно, а ярко зеленые глаза лишь добавляют агрессивности и соблазнительности. И это я не говорю про приличного размера грудь, выглядывающую из-под, не застегнутого до конца больничного халата.
— Я думал, в больнице полно раненых, которым нужна помощь, — говорю я.
— Да, но они же не такие симпатичные, как вы! — улыбаясь, отвечает она, буквально пожирая меня своим хищным взглядом. — Тем более у меня сейчас перерыв. Вот я и решила проверить, как идут дела у нашего аса.
— Дела идут неплохо, — мямлю я. Она меня определённо клеит. Я первый раз встречаюсь с таким откровенным и неприкрытыми флиртом. От этого я даже немного растерялся. Сердце резко усилило биение, норовя выпрыгнуть из груди, а к лицу прилила кровь, заставляя меня краснеть.
— Может, Вам что-то нужно? Или есть какие-нибудь пожелания? — спрашивает она.
— Нет, спасибо, — мотаю головой я, — у меня все есть.
— Хорошо, — кивает она и ещё раз одаривает меня своей ослепительной улыбкой и пожирающим взглядом. — Если Вам будет скучно или что-нибудь понадобится, сразу дайте знать! Я непременно постараюсь вам помочь. А теперь, товарищ старший лейтенант, отдыхайте, а то вы что-то разнервничались!
Я не нахожу, что ответить, и лишь киваю в знак согласия. Подмигнув мне на прощание, Алиса встает, дав рассмотреть её точеную фигуру полностью. Затем неспешно разворачивается и, усердно виляя очень даже неплохими бёдрами, выходит из палаты. Но уснуть у меня не получается ещё довольно долго. В голову все лезет и лезет этот её вызывающий взгляд на фоне рыжих, как пламя, волос. Каждое движение этой девушки, каждое слово и взгляд были грациозны и, как будто, с точностью выверены, а манера общения неспешная и обстоятельная. Когда она была рядом, не хотелось отводить от нее глаз, и у меня с трудом удавалось не пялиться на нее. Неужели она не знает про нас с Лани? Так откровенно со мной ещё никто никогда не заигрывал!
Глава 2.5. «Русские соколы»
Кирилл
Лежать в госпитале — не самое весёлое занятие. Никаких развлечений, и единственный способ скоротать время — это еда и сон. Лани, пытаясь это исправить, каждую свободную минуту бегала ко мне, чтобы хоть как-то развлечь меня, но у неё было много работы, и часто этого она делать не могла. Ещё она иногда оставляла мне свой телефон, чтобы я мог послушать музыку, но большая часть сайтов в КНДР закрыта, поэтому приходилось довольствоваться тем, что у неё сохранено на внутренней памяти. В какой-то момент я осознал, что меня уже просто воротит от Джареда Лето и Вилле Вало, поэтому от музыки я отказался, пытаясь проникнуться любовными романами, но случайно обнаружил полное собрание Гарри Поттера. Вот это чтение пошло на ура! И всю первую неделю я вспоминал детство, перечитывая приключения юного волшебника.
Ещё иногда ко мне заходила та темпераментная девушка Алиса. Появлялась она всегда в самое неожиданное для меня время и никогда не пересекалась с Лани. Наше общение проходило все в том же стиле, что и при знакомстве. Она не скрывала интереса ко мне и постоянно вгоняла в краску своей лестью и похвалой. Я старался не обращать внимания, но она снова и снова начинала восхищаться моими “заслугами”. То же мне заслуги! Уже неделю здесь и единственная моя “заслуга” — это то, что я начал ходить в туалет самостоятельно. Но, как ни странно, она оказалась очень многосторонним и интересным человеком. Помимо общей эрудированности, она неплохо разбиралась в авиации, что довольно странно для молодой и симпатичной девушки. А её познания в этом деле лишь добавляли тем для общения. Так что, надо признать, что к концу первой недели я даже начал немного ждать её появления, ведь это хоть какое-то общение.
А на восьмой день как меня перестали пичкать обезболивающими, Василий Петрович решил, что я чувствую себя уже вполне сносно, и распорядился, чтобы меня перевели в общую палату. С этого момента мне было не до скуки из-за того, что в общей палате было шестеро человек, и все российские военные. Один из них был лётчиком-штурмовиком.
Лейтенант Дмитрий Червоненко — мужик лет тридцати пяти — сорока, успевший поучаствовать на своём стареньком штурмовике Су-25 уже ни в одном военном конфликте. Он с первых минут знакомства показал себя волевым человеком с железным характером. Он попал в госпиталь из-за контузии и лёгкого сотрясения, полученного в последнем воздушном бою. Тут же выяснилось, что самое интересное на фронте началось сразу после того, как меня сбили. В этот же день было ещё несколько воздушных сражений между истребителями, а под вечер поступила команда для вылета штурмовиков. По словам Дмитрия Червоненко, которого все называли просто Митька, что совершенно не вязалось с внешностью человека метр девяносто ростом и под сто килограмм веса, они успели сделать три вылета, когда в его самолёт попала ракета, пущенная с земли из переносного ПЗРК. Су-25, в войсках названный “Грачем”, был сильно поврежден, но до аэродрома дотянул, а вот Митьке повезло меньше. Броня Грача приняла на себя основную часть осколков, сохранив Червоненко жизнь, но из-за близкого взрыва Митька получил контузию, а от того, что самолёт сильно тряхнуло, он ударился головой. От этого удара шлем даже немного помялся и треснул, а пилот заработал себе ещё и легкое сотрясение. Но, несмотря на свой недуг, запреты врачей к излишнему передвижению и превозмогая головную боль, как только я представился ему и сказал, что я из истребительной, он встал, подошёл ко мне и крепко пожал руку. Дело в том, что маленький и тихоходный штурмовик Су-25, который с первого взгляда сложно расценивать всерьёз, на деле оказывается настоящим летающим танком, способным выдержать попадания почти любого стрелкового оружия или даже противозенитной ракеты. Но если он, не дай Бог, встретится в воздухе с истребителем противника, то противопоставить ему будет практически нечего. Именно поэтому, пока в небе была авиация США, Грачи в воздух не поднимались. Но в день, когда меня сбили, битва за господство в воздухе была выиграна и американские адмиралы, решив больше не закрывать глаза на свои потери, самолёты в воздух больше не поднимали, обеспечив нашим штурмовикам и бомбардировщикам свободу действий. И Червоненко, как командир звена, не мог
